Имя историка, сотрудника Новгородского музея-заповедника Владимира Николаевича Варнаева знакомо не только жителям областного центра, но и многим гостям города. Информация о его публичных лекциях-спорах по истории родного города распространяется в социальных сетях со скоростью света, на них приглашают друзей и бронируют места задолго до самой встречи. А секрет его успеха прост: он глубоко и заразительно любит Великий Новгород, считает доставшееся нам от предков достояние чудом и помогает увидеть нашу уникальность в простых человеческих разговорах со слушателями.

Владимир Николаевич, побывав на вашей лекции в октябре, я была приятно удивлена – яблоку там не то чтобы упасть было негде, втиснуться невозможно было: в пабе, где в последнее время проходят ваши исторические диспуты, заняты были все столики, и даже барная стойка. Кто они – ваши слушатели, за три года, наверное, уже сложился костяк из почитателей лекций Варнаева?

– Да, как правило, люди смотрят анонсы в группе «ВКонтакте», приходят на те, что им интересны, приглашают друзей. Примерно 2/3 из приходящих – это уже постоянные слушатели.

Поражаюсь вашей памяти, вы говорите на своих лекциях без устали практически два часа, оперируете фактами и мастерски жонглируете датами – как вам это удаётся?

– Я, как и любой нормальный человек, могу что-то забывать. А вот то, что мне действительно интересно, могу помнить годами. Эта особенность у меня давно. Я всегда любил историю. Причём я сам не зацикливаюсь на датах: их всегда можно подсмотреть в интернете, а раньше – в энциклопедиях. Главное – это помнить факты. Вот, запоминая их, свой мозг я и натренировал. Хотя при этом могу прийти в магазин и забыть за чем, собственно говоря, зашел (смеётся).

Темы ваших встреч и их описание всегда интересно, остро и с юмором формулируются, вы сами это делаете?

- Да! Если делать это скучно, академически, заинтересуются единицы, поэтому я всегда делаю сочный заголовок.

Вообще, идея проводить встречи в формате «лекции-спора», где каждый может подискутировать с лектором и высказать свою точку зрения, родилась в 2016 году. Первая прошла в апреле того же года. И родилась задумка после разговора с Антоном Вакуровым (известный новгородский гусляр — прим.ред.), который рассказал, что он выступает со своими ребятами в клубе «Железный папа», и там они на встречах ещё что-то интересное публике рассказывают, а люди всё это с удовольствием слушают. И я подумал, а почему бы и мне не попробовать, тем более мне хотелось уйти от некой внешней формализованности, чтобы люди приходили не на традиционную лекцию, учёбу, а за интересным общением. Возможно, основу лекциям-спорам также заложили мои встречи с друзьями на кухне в ещё советскую бытность, когда мы вместе собирались, ели, чай пили и общались об истории, политике, да о чём угодно. И поэтому когда стали придумывать, где и как проводить встречи с новгородцами, а мне предлагали в том числе собирать актовые залы в школах, я благодарил, но мягко отказывался. Изначально хотелось, чтобы это была точка питания. Но у местных ресторанов и традиционных кафе своя клиентура, и на идею охотно откликнулись пабы, которые ориентированы на большую открытость и массовость.

Во время рассказов о высоком пьющие и жующие вас не смущают?

– Абсолютно нет, напротив! Люди чувствуют себя раскрепощённо, как если бы лично пришли ко мне в гости. Единственное, что кухня у меня на 50-70 человек! А если кто-то опаздывает – ради Бога, работа такая, транспорт плохо ходит – бывает, надо уйти кому-то пораньше, поскольку дети дома ждут, – тоже хорошо, спасибо, что пришёл. А потом по пути домой мои слушатели ещё продолжают обсуждать и спорить об услышанном. Важно ещё: во время нашего «кухонного общения» человек не чувствует, что он сидит на лекции, он свободен и это его выбор быть в этот момент здесь. Поэтому человек легко настраивается на свободное общение, не стесняется что-то уточнить или переспросить.

Думаю, поклонникам вашего творчества, а я бы всё-таки сравнила вас с моно-артистом в театре, было бы интересно узнать о вас побольше. Начнём с официальной стороны вашей жизни — работе сотрудником музея и экскурсоводом?

– Надо признать, что я достаточно долго шёл к музею. Я учился на историческом факультете в Новгороде в нашем пединституте. Мне здесь очень повезло с преподавателями, которые научили меня мыслить и анализировать информацию. Лично для меня культовой личностью был профессор, доктор исторических наук Юлий Беркович Циркин, который в своё время работал консультантом Эрмитажа – настоящий ленинградский интеллигент, очень добросовестный, утончённый в уме своём, он был куратором нашей группы, учил нас думать и пользоваться информацией правильно. Ведь в истории недостаточно знать факт – их бывает много, а бывает и наоборот, нужно уметь анализировать, в том числе источники информации. Ведь историю всегда пишут люди, у которых могут быть определённые интересы. Поэтому для меня история – это всегда исследование.

Надо признать, история всегда была моим любимым предметом. Я ещё классе в четвёртом или пятом, когда началась история в школе, любил дома выкладывать из спичек контуры стран и разыгрывать исторические баталии, используя солдатиков. Мне повезло, что родители понимали это моё увлечение: представьте только – полкомнаты в спичках, и они осторожно перешагивают материки, чтобы не раздавить мои страны.

Забегая немного вперёд, скажу, что я вообще очень удачливый человек: я очень люблю свою работу, а мне за неё ещё и платят. Поэтому история и музей – это моя судьба, и от неё, как говорится, не уйдёшь. Хотя крен в сторону в молодости произошёл. В своё время после службы в армии, когда я женился и родилась дочь, нужно было зарабатывать – проработал несколько лет на заводе «Элкон», где производились кинескопы. Несмотря на хорошие зарплаты – а платили сумасшедшие по тем временам деньги (500 рублей при рядовых зарплатах в 150-180 рублей) – работа мне казалась тоской смертной, к тому же из-за работы с мелкими деталями на вредном производстве у меня начало «садиться» зрение. Тогда я восстановился в институте, окончил его и пошёл в музей. Сюда, надо признать, попасть было трудно – здесь устоявшийся коллектив, настоящая паутинка, которая включает в себя фонды, технические службы, научную работу… и чтобы освоиться, надо ко всему этому привыкнуть. Поэтому в музее очень небольшая текучка, для сотрудников музей это даже не образ жизни, а, повторюсь, судьба.

Сначала я попал в выставочный отдел, это был 1988 год. Моя завотделом Валентина Петровна Толокнова сделала меня музейщиком. При том, что работа моя поначалу была скорее технической – нужно было развешивать картины, она давала мне книги по истории музея. Тогда я читал, как в 20-ые годы музей создавался, про людей, которые здесь работали. И, понимаете, на технической работе можно было бы и без этих знаний обойтись, но она взращивала во мне настоящего музейщика. Спустя два года я перешёл на более творческую работу в отдел научной пропаганды, который сейчас называется отделом культурных программ – классическая научно-просветительская служба. Тут я понял, что нашёл себя. Поскольку склонен был заниматься наукой – занимался научными исследованиями, но полученные знания мне всегда хотелось нести людям. Это при том, что историков в роду у меня не было: мама – математик, папа — инженер-дорожник, никаких гуманитариев не было и близко. В школе я ещё любил проводить политинформацию, когда на классном часе рассказывал одноклассникам, что происходит в мире. Для меня история – это детектив, который всегда хотелось раскрыть, это всегда тайна, загадка, которую, если не раскрыть до конца, то нужно хотя бы приоткрыть в неё дверцу. Вот в моей работе совпали наука и просветительство – поэтому так задержался в этой службе, на без малого 30 лет.

Сначала наша служба располагалась в Лектории музея. Мы проводили лекции, в том числе выездные – на заводах и в колхозах. Была однажды очень колоритная про Александра Невского на фабрике «Крестецкая строчка» под несмолкаемый стук деревянных коклюшек мастериц. И вот эти женщины, бабушки, не отвлекаясь от работы, слушали лекцию, а потом ещё долго задавали вопросы и подарили на память салфетку, которую сделали за время лекции.

Работать для детей, как для взрослых, только лучше!

Но в 1990-ые годы, когда страна сильно изменилась, у нас резко упал поток посетителей. В основном, в музей водили только детей – классами, туристическими группами, они составляли до 80% всех посетителей. Тогда мы осознали, что наши экскурсионные и лекционные стандартные программы подходят больше под усреднённого взрослого, но не для ребёнка. Вот тут вспомним чудную фразу Маршака: «Для детей нужно писать также, как для взрослых, только лучше». Это стало нашим девизом в рамках появившихся специальных детских программ. Родилась идея создать собственный детский музейный центр. Тогда наш талантливый руководитель, настоящий музейщик Николай Николаевич Гринёв, отдал нам целое здание, которое освободилось из-под реставрационных мастерских. На тот момент ещё нигде в России у детских музейных отделов не было своих зданий, а в Новгороде появился настоящий детский музейный особняк. Это, к слову, здание 18 века, которое перестраивалось. Нам до сих пор завидуют коллеги! А ещё у нас сразу появилась и территория – южная часть кремля, где можно проводить мероприятия. Кстати, когда разрабатывались различные концепции будущего музейного центра, победила моя.

Было решено делать выставки, рассчитанные именно на детей, ведь у них даже восприятие иное – угол зрения уже (порядка 30% от взрослого) – поэтому для такого посетителя бессмысленно делать большую экспозицию, надо давать материал отдельными блоками. К тому же, нам хотелось показывать детям детское творчество — мы регулярно студии художественного творчества привлекаем. Также в центре есть база, где ребёнок может показать себя, презентовать, и тут же есть место, где можно работать с детьми, проводить мастер-классы. У нас два выставочных пространства, в том числе учебное интерактивное пространство для занятий с детьми – Город мальчика Онфима, причём оно легко трансформируется под конкретную задачу. Кроме того, есть и лекционный зал.

Так сложилось, что в музее больше женщин, и потому работа больше ориентирована на девочек, те же мастер-классы по созданию куколок. Поэтому мы сейчас также делаем выставки военные и просто посвящённые мужской культуре. Я выбрал это направление. У меня даже есть настольные игры, где мы разыгрываем Невскую битву, Ледовое побоище. По этой же тематике — военная культура средневекового Новгорода – я занимаюсь научной работой. А поскольку я считаю, что историю делают люди, мне в истории всегда были интересны персоналии – очень большой пласт моих рассказов и занятий посвящён людям. Даже когда я выставляю темы своих лекций-споров на голосование, одна тема всегда историческая, вторая – культурная и третья – имя человека, который был связан с Новгородом. Поэтому, отвечая на вопрос о работе в музее, я бы сказал так: моё поле деятельности – это выставки, экскурсии и занятия с детьми. Провожу их для всех возрастов, но поскольку люблю общение, предпочитаю слушателей осознанных – школьного возраста.

А какой период в истории у вас любимый?

– Безусловно, средневековье – золотые века Новгорода, там есть чем гордиться.

Знаете, ещё добавлю, в 90-ые годы у меня родилось дополнительное направление работы. Я начал работать со студентами, создал Клуб любителей истории, в который приходили студенты разных направлений от иняза и истфака до математиков. С ними мы рассуждали об истории, я водил их на экскурсии, мы ездили даже в другие города и смотрели, например, новгородские иконы. Однажды после посещения Русского музея, где мы с ребятами смотрели новгородские иконы, а я считаю самым красивым произведением искусства, которое я видел, икону «Ангел Златые Власы» (древнейшая икона из собрания Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге; датируется второй половиной XII века и относится к новгородской школе иконописи), ребята выдали фразу, которую я запомнил на долгие годы. Грустные и опечаленные, с обидой они произнесли: «Это же всё наше!». Это, с одной стороны, смешно – детская наивность, а с другой гордость — они оценили новгородское искусство, испытали гордость за работу своих предков.

И вот из первого набора моего клуба несколько человек пришли на работу в музей. Среди них моя студентка Олеся Гаврилова – сегодня уже руководитель музея деревянного зодчества «Витославлицы».

Со вторым набором Клуба мы увлеклись таким направлением, как создание макетов и реконструкция событий. Некоторые из них сейчас в нашем детском музейном центре представлены.

Вот в этом году мы набрали третий поток клуба. Планируем не только делать макеты, но и ездить на экскурсии, знакомиться с миром Великого Новгорода. Это также одно из моих любимых направлений работы, ведь знать, любить и пропагандировать Великий Новгород, который представляет из себя целую Вселенную, это тоже работа.

Новгород – это мировое чудо! Новгород – это круто!

А остаётся ли у вас, кроме путешествий во времени, время на поездки по миру?

– Я очень люблю путешествовать и делаю это по возможности. Раньше чаще за границу выезжал – хотелось посмотреть мир, а в последнее время и по России. Благодаря Юлию Циркину, который преподавал у нас Древний Восток, мечтаю посетить Египет. А бывал в основном в Европе, объездил её всю. Приезжая куда-либо, я люблю не только ходить на экскурсии, но и просто побродить по городам. Однажды в Риме экскурсовод сказал, что у них аж 34 памятника Юнеско, а у нас в Новгороде шедевров архитектуры больше, чем в Вечном городе! Когда я после экскурсии назвал ему число наших памятников, он мне даже не сразу проверил, ведь из Рима вышла вся европейская цивилизация. Они про наш город, конечно, знают, но мы далеки для них… И вот на следующий день он расстроенный подошёл ко мне и сказал, что да – у вас больше. По человеку было видно – у него мир обрушился, разрыв шаблонов произошёл.

И вот каждый раз, возвращаясь из поездок, я снова и снова убеждаюсь, что, говоря современным молодёжным языком, Новгород – это круто, даже по сравнению с такими мировыми центрами.

Но беда в том, что новгородцы, как те самые римляне, отвыкшие замечать колизей, перестали видеть кремль...

– Вот мне и хочется заставить новгородцев в обычном городе, где живём и работаем, видеть наше новгородское чудо. Даже несмотря на сильный удар Великой Отечественной войны по городу, древний скелет города с его храмами сохранился. А чего стоят сохранившиеся музейные коллекции и память о людях, которые здесь работали. Нам есть, чем гордиться! Мы не хуже, а часто даже в лучшей сохранности сумели донести до нынешних дней свои объекты. А в том же Риме среди 34 памятников дожили в основном развалины. Новгород – это мировое чудо, его я и стараюсь показывать. Сам лично всегда радуюсь на мероприятиях и экскурсиях, когда приходят новгородцы. Не могу сказать, что полный перелом в городе произошёл, но активный интерес повысился резко.

Не хочу политизировать, но не могу не поинтересоваться вашим мнением. Новгород всегда приглашал на правление варягов – и в древние времена, и сейчас. А в какие времена Новгороду жилось лучше – при правителях-варягах или местных управленцах?

– Вы, журналисты, – прелесть, любите остроту добавить (смеётся). Я скажу так: нет тут чёткой границы, при ком лучше жилось. Зависит всё от конкретной ситуации и конкретных варягов.

Возьмём изначальных варягов, от которых, собственно говоря, и термин пошёл. Некоторые склонны считать, что до четверти населения на Рюриковом городище были варягами, в нас течёт и варяжская кровь, ведь они тут оставались, ассимилировались и становились частью новгородского этноса. Те же варяги (скандинавы) считали гордостью возможность служить в Новгороде, об этом на камнях писали «а он приехал в Новгород, там стал героем или заслужил славы». То есть для многих наш город считался землёй обетованной, городом-мечтой, где можно было прославиться и хорошо заработать, в отличие от Западной Европы, которая была для варягов полем для грабежа. Но если они тут правила нарушали, то новгородцы их побивали. При Ярославе Мудром за сутки тысячу варягов перебили за то, что те насильничали над «мужатыми новгородскими жёнами».

Когда князь набирал новых варягов для службы, каждому платили гривну серебра – хорошие деньги по тем временам, за один поход дом могли себе воины купить. А новгородцам, к слову, за ту же работу платили в 10 раз больше. В Новгороде в те времена варяги были по сути «пушечным мясом», дешёвой рабочей силой в отличие от Европы, где они считались элитой. Но те, кто тут оставался, очень быстро ассимилировался – их детям уже через поколение давались славянские имена, свой скандинавский язык они не очень-то и помнили, прикипали к Новгороду. Новгород в Средневековье, да и потом в Новое время был своего рода коммунальной квартирой вокруг Балтики – где в разное время то любили друг друга, то воевали, особенно так было со Швецией.

Кстати, именно это создавало некую общность – у нас даже орнаменты очень похожи: взять хотя бы любимую новгородскую плетёнку, которую можно отследить и в Скандинавии, и в Англии. Неизвестно, где она изначально появилась, но факт в том, что весь северный мир её принял. А мы были очень уважаемой частью этого северного мира. В той же Швеции четыре короля канонизированы как святые. А воспитывались они в Новгороде, в том числе креститель Скандинавии Олаф Святой, который провёл тут половину жизни и по-новгородски говорил лучше, чем по-шведски.

И то, что варяги становились частью новгородского общества, было хорошо – сюда привносились новые традиции, знания и умения. Новгород всегда был многонационален: сюда впитались и финно-угорские племена – потому даже одна из центральных улиц, идущих от кремля, у нас Чудинцева (чудь — финны).

То есть, если правильно улавливаю мысль, вы ведёте к тому, что варяги – это хорошо и здорово?

- Да-да! Наш славянский мир был очень активен и мощен. Поэтому всё растворял.

Но есть периоды в истории города и не такие золотые. В эпоху после строительства Петербурга Новгород умирал: численность населения упала до 4000 человек в середине 18 века. Его даже хотели исключить из числа городов, как тогда произошло с Суздалем и рядом других древних городов, поскольку возникали новые промышленные центры и коммуникации. Наш город мог потерять губернию и стать, в лучшем случае, одним из уездных городов. В тот момент здесь появляется Яков Ефимович Сиверс, который оценил логистическое значение Новгорода – единственный на тот момент путь между двумя столицами – и понял, что на этом можно и зарабатывать, и развиваться. Тем более, что здесь проходили и водные пути, а несколько позже, пусть и чуть минуя Новгород, ещё и шоссе. К тому же в своё время на сухопутном пути через Волхов был всего один мост – там, где сейчас наш пешеходный находится. Поэтому Новгород оказался одним из важных логистических центров России – при Сиверсе дороги стали развиваться великолепные. В начале 19 века у путешественников была даже такая расхожая фраза: «Едем по петербургской губернии – душу вытрясем, въезжаем в Новгородскую – можно спать». Он также понимал, что Новгород должен быть непременно хорошим уютным городом, где хотелось бы остановиться, потратить деньги – потому он занимался и благоустройством Новгорода. Тогда о Новгороде путешественник Николай Муравьёв писал «Ну наконец я оказался в чистом, уютном и симпатичном европейском городе». Не уверен, что о каком-то другом городе так ещё говорили. И всё это наследие Якова Сиверса. Поэтому в 19 веке первое туристическое агентство «Меркурий», которое появляется в России, первых русских туристов везёт из Петербурга в Новгород. Ну и конечно же промышленность: тогда же из Москвы он перевёл знаменитую парусную фабрику, которая проработала вплоть до конца существования парусного флота. Здесь делалось чуть ли не 70% всех парусов российской империи – самое крупное производство в стране. А это и рабочие места, и хорошие зарплаты. Я считаю, что фигура это недооценена, и кроме канала Сиверсова в Новгороде можно было бы и улицу его именем назвать, и памятник ему поставить. Ведь в городе сохранилось и здание его – губернаторский дом, где сейчас театр «Кудесы» располагается. Сегодня это одно из самых старых жилых зданий (ему почти четверть тысячелетия), сохранившихся в послевоенном Новгороде, пусть и перестроенное.

А спустя 100 лет после Сиверса был менее известный новгородцам, но тоже внёсший значимый вклад в развитие города губернатор и сенатор Эдуард Васильевич Лерхе. Набережную, к примеру, он создал на Торговой стороне – до этого были просто склоны. Он сделал её именно двухуровневой и с зелёными насаждениями, которые почему-то новгородцам не нравились, и они их постоянно ломали, а он приказывал сажать новые саженцы, переупрямив тем самым горожанам – к концу 19 века у нас уже появилась красивая набережная, которую местные жители называли Лерховским бульваром. Поначалу это были деревянные мостовые, которые позже в камне переделывались.

Во все времена Новгороду везло – появлялись люди, которые стремились сделать его красивее и удобнее; раз в столетие появлялся хороший губернатор – вот вам и политика (смеётся).

И, пожалуй, ещё одно значимое имя назову: Григорий Харитонович Бумагин — первый секретарь обкома партии Новгородской области. Он сам из Ленинграда, в годы войны был одним из руководителей партизанского движения и знал новгородскую землю как свои пять пальцев. Потому и восстанавливать город направили его. Представьте: 1944-1948 годы… Это самый страшный период, когда люди возвращались в разрушенный город, в котором ничего не было. Именно при Бумагине шла реставрация памятников, в том числе памятника Тысячелетию России. К сожалению, годы его присутствия здесь ограничены были из-за начавшегося «ленинградского дела», по которому он попал под репрессии. Но именно при нём в этот сложный период, в городе появилось электричество, ставились дома вместо землянок. Именно он запретил жить в таком нечеловеческом жилье. Начали работать мастерские – он заложил основу жизни Новгорода. Он нам из мёртвого места возродил живой город, который вновь стал развиваться по всем направлением — от научной реставрации до жилищного строительства и создания рабочих мест. Как бы мы не относились к советской власти, Бумагина новгородцы должны помнить.

И так в истории Новгорода было не раз – во время какой-то катастрофы появлялся человек, который его вытягивал. И это, как ни странно, были варяги. Но, на мой взгляд, при этом самим новгородцам не стоит надеяться лишь на варягов, нужно быть активными участниками жизни Новгорода. Мы должны вспомнить тот древний Новгород, когда выходили на Вече и сообща решали все проблемы. Тогда ведь любой человек мог прийти и поставить свой вопрос – не важно, решат ли в его пользу, но все слушали и обсуждали. Надо начать менять характер новгородцев, сделаться более активными – должна ведь генетика сработать новгородская!

Владимир Николаевич, насколько я знаю, вы ещё являетесь коллекционером миниатюрных книг, расскажите, сколько уже томиков в вашей коллекции?

– Склонность к миниатюре у меня была всегда. Моей маме учительнице всегда дарили подарки, и как-то в классе девятом я обратил внимание на две маленькие книжечки – Тютчева и «Азбуку» Ивана Фёдорова, и меня к этим миниатюрным изданиям потянуло. Позже стал обращать внимание везде, где бывал в командировках или путешествиях, на такие книги, стал привозить их как память о месте. Потом и в Новгороде стал приобретать такие мини-издания. А потом на собственном сайте, который сейчас временно заморожен, стал выкладывать информацию о мини-книгах. Тогда люди мне стали писать, предлагать забрать или перекупить имеющиеся у них книжечки. Вот когда за сотню экземпляров набралось в моей коллекции, я понял, что стал коллекционером. Сейчас у меня уже хорошая библиотека, в которой порядка 700 миниатюрных книг. Я даже выставки проводил, в том числе выездную в Валдае. Причём некоторые экспонаты не стал убирать под стекло, предоставив новгородцам возможность подержать книги в руках, полистать их. И хотя я рискнул, книги не «ушли» с выставки – люди с огромным интересом и удовольствием читали их.

На сегодня самая редкая в моей коллекции книга, купленная в магазине Ватикана – серебряная книжечка на латыни «Аве Мария». Я подумываю о том, чтобы сделать новую выставку следующим летом.

Как воспитать думающего, читающего ребёнка? Насколько я знаю, вы мечтаете о том, что новгородцы целыми дворами будут собираться, обсуждать историю и даже ходить в музеи.

– Кроме лекций в пабах у меня есть ещё одна глобальная, но пока не осуществлённая идея. Я живу в большом многоквартирном доме на 8 подъездов, в котором люди мало общаются, так, сейчас везде, наверное. От

Скажите, куда переезжать!сюда и чувство потерянности, оторванности у людей – в особенности у пожилых, и даже у детей. Ведь те и другие склонны к общению. Вот я и подумал – можно попробовать собраться двором, бесплатно, поговорить о городе, в котором живём, про улицу рассказать… Такие дворовые посиделки на хорошем научном уровне. Думаю, что я это сделаю.

– Переезжать точно никуда не нужно. Я хочу несколько точек по всему городу, чтобы люди собирались. Собирать будем либо через объявления на подъездах, либо в интернете, как это сейчас происходит с пабом. Встречи можно будет проводить в читальных залах библиотек – ведь в межсезонье и зимой на улице не очень-то и поговоришь. И главное, хочется, чтобы новгородцы приходили целыми семьями на встречи, на которых я хочу показывать необычное в обычном.

А что касается вашего предыдущего вопроса про детей. Дети – существа немного стадные: как сосед по парте одевается – то и просят у своих родителей. Поэтому нужно создавать моду. Ведь как только появился «Гарри Поттер» – началось нашествие детей в библиотеку. Общество должно создавать моду на яркие образы. А для этого должна быть целеустремлённая политика... хотя бы города. Тогда дети пойдут в библиотеки и книжные магазины, и будут требовать не гаджеты, а книги. Как я сейчас делаю модной идею Новгорода, и люди идут на «модную» тему, на «модную» лекцию. Сейчас самое время начать активно создавать модные бренды, но только не торговые, а исторические, социальные, книжные.

Как при такой активной жизни и кипящей фантазии у вас остаётся время на научную деятельность?

– Мне это направление работы тоже очень важно, ведь я историк. Планирую в следующем году дописать свою большую книгу-исследование «Военная культура средневекового Новгорода», причём там будут не только события, но и рассказы про людей, про их одежду и вооружение, способы передвижения, и даже мысли – почему они шли Родину защищать – немного в душу древних новгородцев заберёмся. Над этим материалом я работаю уже очень давно, более 10 лет. Интересно, что Новгород не просто мог себя защитить, знал, как это организовать. Ведь в своё время очень точно было сказано, что страна, которая не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Новгород же создал свой мир, который умело защищал, что позволяло защищённым горожанам творить, создавать великие редчайшие иконы и прочее. Поэтому в своей книге я затрону и психологию новгородцев, и общественные отношения.

Хочется на ваши лекции-споры приходить хоть немного подготовленной, где ваши труды можно найти?

– Раньше мои труды выходили в музейном ежегоднике, а также можно почитать в различных научных сборниках.

Ну, пожалуй, для затравки аппетита у любителей истории попрошу вас вкратце рассказать о том, что вы уже как-то упомянули на лекции о том, что Новгород гораздо старше того возраста, который ему приписывают.

– К сожалению, высказавшийся об этом великий петербургский учёный Евгений Николаевич Носов недавно ушёл из жизни. Вот он сказал, что они продлили, углубили историю Новгорода на целое столетие. Он заявил об этом в прошлом году на археологической конференции. Тому свидетельствует ряд археологических находок. Но история – наука, которой мало одной находки, необходимо обоснование. Там речь идёт о военном укреплении, сделанном почти на век раньше Рюрикова городища. Сейчас нужно исследовать, что именно там было – торговый ли, ремесленный ли городок. Необходимы дополнительные исследования, ведь история и археология – науки неспешные. Тут нужно найти сопутствующие какие-то вещи, факты, необходимо собрать их и проанализировать. В своё время уже говорили, что на городище находили следы древнего славянского поселения, которое, вероятно, Рюрик, как профессиональный военный, сделал ещё более защищённым с точки зрения оборонительного сооружения. Думаю, несколько лет потребуется историкам, чтобы проработать этот материал.

Современное поколение говорит так: жизнь прожить нужно так, чтобы о вас знала «Википедия», но не знал «Ютюб». Вот чтобы вы хотели записать о себе?

У меня нет честолюбия, я не хочу быть начальником, но есть здоровая доля тщеславия. В конце каждой нашей встречи со слушателями звучат аплодисменты – это искренняя благодарность приятна. Пожалуй, стоит ещё рассказать, что у меня есть своя версия Ледового побоища, отличная от общеизвестной. Когда я впервые с ней выступил в начале 1990-ых годов доктор исторических наук Юрий Георгиевич Алексеев — зубр петербургской исторической школы – выслушав меня, не согласился… А потом на той же конференции повернулся ко мне и сказал: «А может действительно так и было!». Вот тогда я понял, что меня, молодого специалиста, признали и приняли в сонм историков. Если интересно касаемо Ледового побоища: я на источниках доказывал, что никто там не тонул, не было окружений и т.д. Мне бы хотелось, чтобы остался хотя бы такой след обо мне в истории.

Фото из архива В.Н.Варнаева, музея-заповедника и Ирины Репиной (Я люблю Великий Новгород)