В Великом Новгороде и Старой Руссе стартовал ХXIII Международный театральный фестиваль Ф.М. Достоевского. Онлайн-дневник фестиваля на «ВНовгороде.ру» ведёт поэт, перформер, руководитель перформанс-группы «Омлет для любимой женщины» Яна Лебедева.
Задолго до показа узкой компанией рассуждали о художественной ценности афиши «Suç ve Ceza» – кого-то она явственно пугала, кого-то (меня, например) – вдохновляла. Вполне физиологичный мозг там управляет ещё более физиологичным сердцем. Ожидания шли в ту же сторону – эпатаж, кровь, телесность. Но все вышло вполне наоборот.
Между делом невольно вспоминали прошлогоднего японского «Идиота» – то, как преломлялся Достоевский через призму театра другой культуры. Сдержанные (противоположность Настасье Филипповне от театра «Странник») герои, вывернутые будто снаружи вовнутрь эмоции. «Преступление и наказание» от театра из Анкары – совершенно другой Достоевский, до того другой, что задаешься вопросом, а он ли это. Раскольников меньше всего похож на голодного, измождённого лихорадкой студента, Мармеладов кажется вполне благополучным гражданином, а процентщицы, как и Лизаветы, мы не видим совсем – преступление происходит за дверями так тихо, что вполне может показаться горячечным сном. Такая интерпретация сбивает с ног, но в тот момент, когда сникает первое ощущение растерянности, начинаешь видеть что-то другое, любопытствовать.
«Suç ve Ceza» весь построен на интерьерах и их сменах, что создает впечатление кинематографичности, даже сериальности – с короткими паузами и эмоционально насыщенной музыкой. Лестницы, диваны, столы и стулья кочуют туда и обратно почти бесшумно, как смахивается пыль.
Здесь очень остро ощущаются гендерные различия: мужчины вне зависимости от рода деятельности и возраста держатся уверенно и достойно, их сознание руководит сердцем, как в той афише. Женщины позволяют себе быть сентиментальными, чувствующими и чувствительными. Исключение – только женщины «особого мира», достигшие хоть своеобразной и шаткой, но независимости, и Дуня: она держит себя уверенно, почти дерзко.
В связи с этим вспомнился яркий пример гендер-свопа – когда в истории происходит смена мужских ролей на женщин и наоборот – от проекта «Богатырки на стрёме» Наташи Боренко и Ани Осиповой. Процитирую его здесь:
«— Кто тут? — тревожно спросил мужской голос.
— Это я... к вам, — ответила Раскольникова и вошла в крошечную переднюю. Тут, на продавленном стуле, в искривленном медном подсвечнике, стояла свеча.
— Это вы! Господи! — слабо вскрикнул Сергей и стал как вкопанный.
— Куда к вам? Сюда?
И Раскольникова, стараясь не глядеть на него, поскорей прошла в комнату.
Через минуту вошел со свечой и Сергей, поставил свечу и стал сам перед ней, совсем растерявшийся, весь в невыразимом волнении и, видимо, испуганный её неожиданным посещением. Вдруг краска бросилась в его бледное лицо, и даже слезы выступили на глазах... Ему было и тошно, и стыдно, и сладко... Раскольникова быстро отвернулась и села на стул к столу.
(...)
Она подняла на него свой задумчивый взгляд и вдруг заметила, что она сидит, а он всё еще стоит перед ней.
— Что ж вы стоите? Сядьте, — проговорила она вдруг переменившимся, тихим и ласковым голосом.
Он сел. Она приветливо и почти с состраданием посмотрела на него с минуту.
— Какой вы худенький! Вон какая у вас рука! Совсем прозрачная. Пальцы как у мертвого.
Она взяла его руку. Сергей слабо улыбнулся».
На третий день фестиваля вспомнилась ещё и книжная премия Staunch Book Award, где награда присуждается авторам произведений, в которых ни один женский персонаж не подвергается избиению, преследованию, сексуальной эксплуатации, изнасилованию или убийству. Впрочем, она только в 2018 была учреждена.
Фото Марины Воробьёвой
Видео: Suzuki Vitara перевернулся на улице Санкт-Петербургской в Великом Новгороде 
«В эфире «ВНовгороде.ру». Бизнес и ограничения: новые и с трудом пережитые старые 
