В Великом Новгороде и Старой Руссе стартовал ХXIII Международный театральный фестиваль Ф.М. Достоевского. Онлайн-дневник фестиваля на «ВНовгороде.ру» ведёт поэт, перформер, руководитель перформанс-группы «Омлет для любимой женщины» Яна Лебедева.

Когда начинается фестиваль Достоевского, хочется отодвинуть жизнь в сторону – ничего (и ни о чём) кроме не смотреть, не читать, не видеть – не отвлекаться на насущное. Увы, так никогда не получается, не получится, и не стоит. Встраивание фестиваля в контекст жизни – ещё один, внутренний фестиваль.

Открытие фестивальной программы вышло таким, что медленного вплывания не получилось. Всё началось с цифры «Восемь» Московского театра на Таганке по мотивам «Бесов». В «Восьми» сплетается текст, графика и пластика, которую выдают понемногу, по капле, но в какой-то мощнейшей концентрации. Восемь – по количеству греховных страстей. Загадки из этого не представляется – каждый грех подписан и на мешках, скрывающих лица, и на экране крупными черными мазками. Деление это не очевидное, где-то – условное. Да и, кажется, не в этом дело.

a6L9m FuF2A

Спектакль режиссера Сергея Чехова, который определен не иначе как октодрама, – интеллектуально выстроенная история, при этом не лишенная эмоциональности, но – всегда в паузах. На протяжении действия мы не раз услышим это резкое «пауза» – и в этот момент прорвется в героях засекреченное, спрятанное и выразительное, исполненное то в движениях, то в наэлектризованном бормотании, то в световом оформлении. Именно в паузах, в напряженном их ожидании и проживании кроется почти физическая болезненность, которую ощущаешь на кинестетическом уровне.

bhaYtPHNK5M

Вне пауз – обнуленность персонажа, сторителлинг, плавно переходящий в эмоциональность и обратно. И рефрен, сотканный из письма Ставрогина: «Я, Николай Ставрогин, отставной офицер, в 186- году жил в Петербурге, предаваясь разврату, в котором не находил удовольствия <…> до того скучал, что думаю, мог бы повеситься, и если не повесился, то потому что всё еще чего-то надеялся».

3m0hmRraSE

Вторым после «Восьми» был Санкт-Петербургский Православный драматический театр «Странник» с их версией «Идиота». Два часа двадцать минут – многостраничный роман умещается в одну поездку на поезде, где на станциях нас подбрасывает, предметы расшвыриваются по углам, персонажи проживают ещё одну главу, а то и меняют роли. Эта метафора играет роль связующего звена и отсылает нас к началу романа – к приезду князя. Но и дальше всё движется в ритме и настроении поезда: неуютно, тоскливо, и люди друг другу чужие, и истории рассказываются личные, какие только попутчику и расскажешь.

rD9HXACo6A4

Сцены-станции действительно проходят стремительно – мелькают, и даже на Аглаю времени не остается. Но на сцене в неосвещённой спальне Рогожина время останавливается, и мы зависаем в этой долгой и чудовищной минуте присутствия смерти и надвигающегося безумия – пока поезд не качнётся снова.

lzleeoEqkyw