Одержимость. Не стреляйте в Джуда Лоу

Этой весной лондонский театр Barbikan и Toneelgroep Amsterdam показали спектакль «Obsession», привлекающий как минимум двумя фигурами: Джудом Лоу в главной роли и Лукино Висконти в качестве источника для сценического материала. Бельгийский режиссер Иво ван Хове тоже прославился, причем как авангардный. Однако ничего передового и провокационного в новой постановке нет.

Для Хове «Одержимость» далеко не первая работа по адаптации киносценариев для театральной сцены. Его привлекают итальянские классики Паоло Пазолини, Микеланджело Антониони, и, конечно же, Лукино Висконти. И если прошлогодняя «Гибель богов» в Авиньоне действительно шокирует изображением кровавой жестокости куда больше, чем эстетская кинофреска-первоисточник, то после просмотра «Одержимости» остается только один вопрос: «Зачем?»

Собственно, вопрос гораздо обширнее. Моду на «спектакли по фильмам» уже давно подхватили и отечественные режиссёры. Максим Диденко, Дмитрий Волкострелов, Константин Богомолов (и сколько ещё других, в том числе и в провинции) один за другим обращаются к классическому кинонаследию. С одной стороны, сценарии Вуди Аллена порой так и просятся на сцену, потому что так сделаны. А Диденко в «Цирке» навел ревизию в эпохе и её культурных символах, создав при этом произведение актуального искусства (по дефиниционным нормативам, выданным недавно Минкультуры РФ). Однако, в большинстве случаев, кажется, что вся суть в пресловутом хайпе, и художественный поиск подменяет покер со зрительской жаждой узнавания.

Ведь у фильма Лукино Висконти есть литературный первоисточник – бестселлер Дж. М. Кейна «Почтальон всегда звонит дважды». Киноманы сразу же вспомнят культовый фильм Боба Рефельсона с Джеком Николсоном (хотя это всего лишь четвёртая по счету экранизация). Но Хове берется именно за сценарий Висконти, где изменены имена персонажей и место действия. И совершенно объяснимо он оказался не в состоянии перенести в ТЕАТР всё новаторство и гармонию КИНО.

Солнечная Италия, полная свежего воздуха, искрящихся свободой пространств обернулась тёмной, ограниченной коробкой. И хотя художник Ян Версвейвелд по-дизайнерски освобождает место для немногочисленных героев, атмосфера здесь принципиально иная. А значит, по-другому читаются мотивы персонажей. Бытовая подробность, разглядывание деталей реальной жизни у Висконти входят в конфликт с противоречивостью человеческой натуры, почти мистическим, символическим восприятием действительности. И условная, графически отчеркнутая театральность у Хове вмещает в себя примитивные, животно-агрессивные страсти. Вопреки рекламным плакатам с окровавленными лицами и битыми стеклами, никакого натурализма и даже реализма в постановке нет и в помине.

Фильм Висконти можно разбирать покадрово. Спектакль Хове крутится в основном вокруг мотора автомобиля, будто подвешенного на авангардной выставке (хоть так-то!). Из него пару раз выливается мазут, заменяющий кровь во время аварий и обозначающий, по-видимому, душевную грязь, в которой барахтаются герои. В остальном спектакль насыщен высокотехническими, но уже замусоленными клише. Например, видеопроекция с укрупненными лицами персонажей (и даже не в реальном времени!) или монументально поднимающийся экран с изображением моря как знак попытки душевного переворота. Кажется, что режиссер даже начинает спорить с тем, кто подарил ему вдохновение, намеренно принижая, вульгаризируя его таинственную и щемящую глубину. Даже символическое итальянское созвучие треугольника персонажей Джино – Джованна – Джузеппе начинает звучать с каким-то примитивным американским кантри-оттенком, когда последние двое стали Ханной и Джозефом.

Харизматичный бродяга, влюбившийся в хозяйку придорожного кафе, убивший её заурядного мужа, но не познавший осёдлого счастья. История, старая, как античная мифология. И в этой интерпретации невероятно скучная. А потому от скуки позволяешь себе придумывать аллюзии. Джино в исполнении Джуда Лоу действительно в какой-то момент напоминает Макбета. Утративший всякую изящную сексуальность, знакомую по киноэкрану, Лоу с потным, изломанным истеричным страданием лицом проводит героя по дороге рефлексирующего убийцы. В общем, играет как умеет. А у Халины Рейн домохозяйка Ханна не леди Макбет и даже не Клитемнестра. Тяжелая, округлая чувственность зрелой женщины душит и пугает. Почти комический контраст грубости и посредственности самки с представлением о себе как богемной и страстной натуре. Она ведёт себя как Анна Каренина, добиваясь внимания заскучавшего Вронского, под собою не чуя вины. Пластический дуэт Джино и Ханны в первой четверти спектакля, ещё один ничем не подкрепленный вставной номер – сцена секса, до физиологичности узнаваемая и хореографически эстетская. На этом одержимость заканчивается и наступает та самая скука.

В результате «Одержимость» Иво ван Хове мало чем отличается от «мыльной оперы», повествующей о несостоявшейся любви и ещё о чём-то там мистическом, если позволить себе увидеть в Джино лермонтовского Демона. Иногда прекрасный актер Джуд Лоу забывает разрывать персональный шаблон и становится похож на того, которого мы любим.

Фото: tga.nl