Татьяна Чернева: мы не можем помочь всем, но изменить чей-то вектор судьбы в наших силах

В апреле новгородскому благотворительному фонду «Звёздный порт» исполнилось 10 лет. За это время фонд пережил многое: становление, отсутствие поддержки, периоды неудач и расцвета. Несмотря ни на что, была оказана помощь тысячам людей, а проекты фонда получили федеральные награды и премии.

В преддверии этой важной для фонда даты, мы поговорили с его руководителем Татьяной Черневой.

Что вы считаете самым большим достижением фонда?

– Самым большим достижением я считаю то, что мы отмечаем десятилетие. Мы не закрылись, мы на плаву и продолжаем свою деятельность. Конечно, были моменты, когда казалось, что это предел и больше работать уже невозможно. Вопреки трудностям мы находим ресурс и фонд продолжает существовать. А встреча с президентом для меня уже на втором месте. Она случилась в один из тех моментов, когда я считала, что у фонда уже нет никаких шансов всплыть на поверхность. Но это история про дно, от которого можно оттолкнуться и всплыть так высоко, как сам не ожидаешь. Просто ни в каких ситуациях нельзя прекращать бороться.

Что вам дала встреча с президентом?

– Эта встреча поддержала меня больше морально, потому что материально ничего не изменилось в фонде. Да, мы получили премию в двести тысяч. На эти деньги я купила аппарат по продаже игрушек, который стоит сейчас в детской поликлинике на Кочетова. Средства от него идут на благотворительность. Это был первый шаг по созданию фундамента, который позволяет нам не зависеть от грантов и решений комиссий. Благодаря встрече с президентом и мэрии Великого Новгорода мы получили помещение для фонда. В нём мы пытаемся развивать проект «Батарейка», который тоже станет очередным фундаментом. Что получится – время покажет.

Сколько вы смогли собрать денег за эти десять лет?

– Если учитывать все гранты и те деньги, что удалось собрать, то это порядка 10 миллионов рублей. Более 15 тысяч людей получили нашу помощь. Я имею в виду не только деньги. Фонд организовывает психологические консультации, занятия для пожилых людей и многое другое. Работа проведена огромная.

Среди этих людей есть кто-то, кто запомнился больше всего?

– Случаи, которые заходят в сердце, касаются мам неизлечимо больных детей. Это случаи, когда человек, вопреки обстоятельствам, не ломается, а начинает делать что-то для других. Я имею в виду Станиславу Тихонову и Киру Иванову. Это мамы детей с расстройством аутистического спектра. Мы познакомились в рамках проекта «МаМы». Первые деньги мы выделили им на обучение ABA терапии. Это научно доказанная методика, которая позволяет социально адаптировать детей с РАС. Затем был президентский грант, из него мы выделили часть на дальнейший этап обучения. И в итоге они создали свою организацию «Аутизм победим». Это сообщество дышит, работает. Теперь эти мамы сами выигрывают гранты. У них есть направление работы «Ранняя пташка», где они помогают выявлять первые проявления аутизма и занимаются с такими детьми.

То есть меня вдохновляют мамы, которые в непростых ситуациях не сломались, а нашли способ вынырнуть и помогать другим.

Вылечить всех полностью невозможно, но изменить вектор чей-то судьбы в наших силах.

Вам интересен мотив людей, которые жертвуют деньги на благотворительность?

– Мне кажется, что если мотив у человека искренний, что бы за ним ни стояло, то это правильный мотив. Но нельзя использовать благотворительность для какой-то корысти. Это неправильно. Мне вспоминается случай, который произошёл в прошлом году. Трое заключённых исправительной колонии №7 в Панковке написали в фонд письмо и попросили разрешения сделать пожертвования. Эти деньги они заработали прямо в колонии. Я согласилась принять деньги и, если честно, я заплакала, когда пришёл первый перевод. Это были небольшие суммы, но важно другое. Когда человек действительно меняется, встаёт на путь исправления и думает о других, это очень круто и показательно. Если же он делает это для каких-то других целей, например, хочет выйти по УДО, хотя мне не хочется об этом думать, то, наверное, это неправильно. Хотя даже если он выйдет досрочно и начнёт жить иначе, то это правильный посыл.

Важнее сумма или регулярность пожертвований?

– И то, и другое важно. Сейчас у нас есть небольшое количество людей, которые подключили автоплатежи. Жертвуются небольшие суммы: самая маленькая из них это 50 рублей, а самая большая 1 тысяча рублей. Эти деньги приходят регулярно уже в течение года. Они позволяют планировать работу в рамках фонда. То есть я знаю, что в следующем месяце придёт определённая сумма и уже могу нанять няню на час для мам неизлечимо больных детей, провести какое-то занятие для пожилых людей.

Многие стесняются жертвовать маленькую сумму. Это глупо?

– Да, это глупость. На самом деле все большие дела, все лечения, которые мы помогали оплачивать, собирались из маленьких сумм. Самая большая сумма, которая была пожертвована фонду, составляла 150 тысяч рублей. В основном организации жертвуют небольшие суммы от 10 до 30 тысяч рублей. А люди жертвуют от 50 до 1 тысячи рублей.

У меня есть друг из Санкт-Петербурга. Он художник, копирайтер и автор детских книг. Когда в этом году у него был день рождения, он написал пост у себя в социальных сетях и попросил перечислить деньги в фонд. После пандемии у нас возникли финансовые проблемы и деньги, которые переводили его читатели, очень нам помогли. Я не думала, что столько людей перечислят деньги. Это было так здорово!

А вообще, люди стесняются говорить, что они жертвуют деньги?

– Такое бывает. Обычно это связано с православной верой, потому что в храме говорят, что добро должно быть сделано в тишине. Хотя я считаю, что люди должны говорить, что они жертвуют деньги, потому что это может поменять чужую жизнь. Мне тоже иногда не хочется говорить, что делаю я. Мне неловко, когда люди меня благодарят, потому что кажется, что я не делаю ничего важного и большого. Но нужно понимать, что фонд – это не только я. Это все, кто перевёл 50, 100, 500 рублей.

Я – это только точка, на которой пересекаются пути разных людей.

Благодаря этому, кто-то может получить помощь. Просто кто-то хорошо рисует, кто-то хорошо чинит технику, а я умею аккумулировать ресурсы и показывать как можно их собрать и распределить для нуждающихся в этом людей.

Если люди будут писать в социальных сетях, о том, что они переводят деньги в фонд, это изменит ситуацию?

– Думаю да. Люди могли бы писать о том, что они помогают фонду, приюту или участвуют в акции. И важно говорить о том, почему они это делают.

Сейчас поступает много обращений в фонд от родителей подростков. Дети теряют смысл жизни. Девочки просто отказываются от какой-то деятельности, никуда не хотят идти, бросают занятия, на которые много лет с радостью ходили. Мальчики говорят о бессмысленности жизни. С детьми нужно разговаривать, объяснять, что есть перспективы даже в трудных ситуациях. Мы воспитываем детей и подаём им пример, а благотворительность – отличная возможность показать, что в наших силах помогать людям и изменить чью-то жизнь к лучшему.

За эти 10 лет что вы поняли о людях и новгородцах в частности?

– В основном деньги жертвуют те, кто знает о нас и нашей работе. Мне повезло, что вокруг меня много хороших людей. Чаще всего я обращаюсь к аудитории через социальные сети. Те, кто чувствует в себе силы, веру, доверие к фонду и ко мне – помогают.

Встречаете ли вы негатив по отношению к себе, фонду?

– Конечно, мы сталкиваемся с этим и, наверное, об этом нужно говорить. Негатив бывает разный. Например, я никогда не пишу лично людям с просьбой о помощи. Это случается крайне редко и пишу я только тем, кто точно поможет. Если писать незнакомым людям, то многие это воспринимают в штыки.

Сталкиваемся мы и с такими людьми, которые хотят, чтобы им помогли, но у них к фонду чисто потребительское отношение. Я против иждивенчества, потому что вижу нашу деятельность иначе. Я за то, чтобы мы давали человеку удочку, а не закрывали дыры. Когда я отказываю человеку или пишу о том, что деньги не решат его проблему, человек злится и пишет проклятия, оскорбления.

Бывают случаи, когда человек находится в кризисе и слышит информацию искажённо, отрывисто, совсем не так, как ему она доносится. Например, когда я рассказала о возможности привезти российских врачей, которые проходили стажировку в Израиле и Италии, некоторые услышали только слова «заграница» и «врачи». Когда я привезла специалистов, у некоторых людей наступило разочарование, потому что «не те врачи приехали». И в таких случаях наша работа обесценивается.

Или я просто физически не могу помочь людям, потому что сама болею. Я приостанавливаю переписку на время, а после мне приходят сообщения о том, что я бесчувственная и жестокая.

Когда люди не получают то, что хотят, они начинают просто проклинать тебя. Я не обижаюсь на таких людей, потому что боль, в которой они находятся, не даёт им понять, что есть другой мир и человек, который тебе помогает, тоже может заболеть или плохо себя чувствовать, быть не в ресурсе. Всё это не от того, что люди злые, а от того, что им плохо. В такие моменты они не готовы видеть слабость других.

Была ли необоснованная агрессия? Как вы это переживаете?

– Конечно, это неприятно. Вспоминается одна встреча с руководителем предприятия, у которого я даже не просила денег. Я написала ему письмо с просьбой встретиться с работниками его организации. Возможно, что кто-то из них захотел бы помочь фонду. Руководитель разорвал эту бумагу и кинул мне в лицо, оскорблял. Но мы все попадаем в ситуации, когда нам могут говорить неприятные вещи.

Несправедливость есть в этом мире, её просто нужно пережить и понять, что это издержки профессии. мне помогают практики осознанности и медитация. Кроме этого, я «выращиваю» благодарность в себе и посылаю её миру. Я не думаю о людях плохо. Возможно, человеку, который агрессивен с тобой, самому плохо, больно или он до чего-то не дорос.

Такие моменты можно только пережить и поблагодарить вселенную за опыт.

Больше я не хожу напрямую к руководителям организаций. Мы сотрудничаем с Новгородской торгово-промышленной палатой и они здорово нам помогают. Кроме этого, я веду свой блог и рассказываю о работе фонда. Редко, но нам пишут из разных компаний, которые готовы перевести в фонд деньги.

Вы считаете, что все люди хорошие?

– Я считаю, что нет плохих людей. У Макаренко есть слова «нет плохих детей, есть дети, на которых не хватило душевного тепла». Я тоже уверена, что в каждом человеке есть добро. У одних, по каким-то причинам, его много, а у кого-то мало. Я долго боролась со своими розовыми очками, а потом поняла, что это мой тренд, мне с ними легче. Зачем их снимать, если с ними хорошо?

«Причинять» добро или просто помогать?

– Насильно нельзя причинять добро, нужно чтобы человек созрел для этого, и сам попросил о помощи. Люди тяжело приходят к мысли, что самим им не справятся.

Многим не нравится, когда я спрашиваю о том, как можно повлиять на ситуацию без денег. Ведь это может быть помощь в трудоустройстве или какой-то иной ресурс.

У нас есть проект «Батарейка», развитие которого идёт тяжело. Его суть в том, чтобы мамы, находящиеся в эмоциональном выгорании, приходили и восстанавливали свои силы. Но встают другие вопросы, например, куда деть ребёнка, пока мать будет восстанавливаться. Такая же ситуация и с пожилыми людьми.

Вообще, мало кто думает о проблемах людей, которые занимаются больными детьми или пожилыми родителями со старческой деменцией. А им ведь тоже тяжело, им тоже нужна поддержка, помощь, выходной. Именно им. И я не знаю пока как решить эту проблему. На лечение люди жертвуют, а на «передышку» и отдых для их родных, люди денег не дадут.

Многим легче помочь деньгами, а можно ли делом? Каким?

– Помощь всегда нужна и она может быть абсолютно разной. Например, посидеть с ребёнком, но нужно быть готовым к разным неожиданностям, в силу их особенностей. У нас был случай, когда пожилая женщина обратилась за помощью. Ей нужно было сделать ремонт. И нашлись ребята, которые сделали этот ремонт и даже больше, чем женщина могла ожидать. Есть на самом деле разные потребности.

Когда в фонд обращаются, чтобы оказать помощь, мы изучаем чем нам может быть полезен человек. Был случай, когда обеспеченная женщина обратилась и сказала, что готова спеть для пожилых людей. Но нужна ли такая помощь и поддержка? Было бы классно, если бы она собрала людей, которые готовы не петь, а наоборот, слушать. Мы будем рады, если нам организуют визиты в разные учреждения, как это сделало МЧС. У детей было столько эмоций!

Бывает, на меня выходят мастера, которые предлагают, например, сделать мамам тяжело больных детей брови или ресницы. Я против этого, потому что этим мы человеку показываем, что он беспомощный, не может за эту услугу заплатить. Большей ценностью в этом плане был бы мастер-класс от такого мастера, когда она научила бы самих мам делать брови и зарабатывать на этом.

Иногда со стороны кажется, что люди, которые руководят благотворительными фондами, жёсткие. Это черта характера или необходимость?

– Я думаю, что в благотворительности есть фанатичные люди, а фанатизма в этом деле быть не должно. Нужен просто зрелый ум, здоровые эмоции и установка «не навреди». Бывают разные ситуации в этой деятельности. Например, мой муж, который никогда не был посвящён глубоко в мою работу, во время пандемии увидел, как я работаю с людьми. Он сказал мне, что не понимает, как я всё это выношу.

Когда нам кажется, что люди, профессионально занимающиеся благотворительностью, жёсткие, но на самом деле могут быть уставшими, быть глубоко погружены в чью-то судьбу или это люди, которые сами через многое прошли.

Но мне кажется, что жёсткость здесь проявляется не как плохое качество, а как целеустремлённость. Даже касаемо той встречи с Путиным, когда он сказал, чтобы я просила помещение для фонда у губернатора. Я просто стала добиваться, напирать, «включать» жёсткость. Нас услышала команда мэра Великого Новгорода и помещение, в котором так нуждался фонд, всё-таки было получено нами благодаря Юрию Бобрышеву.

Есть способ сбора пожертвований, к которому вы никогда не прибегнете?

– Во-первых, я не буду делать это незаконно. Во-вторых, не буду манипулировать «несчастностью» – я против этого. Выжимание слезы – это токсичное воздействие на аудиторию. Лучше говорить про возможности, и о том, что благодаря собранным деньгам, мы можем улучшить качество жизни людей и повлиять на их судьбу.

Чего именно не хватает фонду для развития?

– Когда мы говорим о благотворительности, то чтобы отдавать свои деньги и силы нуждающимся, человек должен быть «полон» сам. Сейчас в мире такая обстановка, когда люди не наполнены.

Законы нужно принимать не конкретно в отношении благотворительных фондов.

Законы должны быть такие, чтобы наполнить жизнь людей смыслом.

Если, например, тех, кто нуждается, будет меньше, люди будут больше обращать внимание на идеи благотворительности, творить добро. А когда самим тяжело, люди не могут отдать, потому что сами выживают. Нужны законы, которые будут менять общее положение людей страны. И моя встреча с Путиным говорит только о том, что есть выход. Встреча с ним «наполнила» меня, и я смогла действовать дальше.

Какие трудности в нашем регионе вы встречаете?

– Я не работала в других регионах, но специфику Новгородской области я могу описать как «болото». При решении определённых вопросов начинается волокита, долгое раскачивание, и инициатива может погибнуть прямо на корню. Иногда мне даже кажется, что президенту пожать руку легче, чем решить какой-то вопрос на местном уровне. Только вера в то, что я делаю, и целеустремлённость позволяют мне продвигать дело.

Я по-разному взаимодействовала с властью и теперь воспринимаю её как потусторонний мир, другую, параллельную реальность. У власти свои задачи, правила, законы и ценности. Они живут по одним программам, а я – другая. Мы должны просто жить своими параллельными жизнями и не конфликтовать. И, возможно, когда-то наши пути соприкоснутся. Но нельзя рассчитывать, что органы власти сразу помогут. Там работают хорошие люди, но им приходится жить по правилам того места, где они работают.

Какие планы у фонда, о чём вы мечтаете?

– Мне хочется развивать мастерскую для людей с инвалидностью, масштабировать проект «Батарейка», чтобы он заработал в полную силу. Очень хочется сделать что-то досуговое для пожилых людей, чтобы охватить максимальное количество желающих. Кроме этого, я хочу начать развивать ещё два направления, за которые мы никогда не брались. Это профилактика суицида среди молодёжи и помощь родственникам людей со старческим слабоумием.

Мы мечтаем об этом, потому что любая мечта даётся вместе с силами её осуществить.

А с кем вы бы хотели познакомиться, если бы могли?

– Моя самая большая мечта – познакомиться с Далай-лама XIV. Когда у меня нет сил, я просто открываю его книги и начинаю читать.

У него есть текст, в котором он рассказывает историю своего друга. Тот попал в китайскую тюрьму и когда он вышел из неё, его спросили, что было самое сложное. А он ответил, что самым сложным было не потерять любовь к людям, которые его били и издевались над ним. Мне кажется, что это космос, самое высшее, чего можно достичь в жизни. А Далай-лама – самый большой человек.