«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», – писал русский классик. А вот немецкоязычные драматурги, которых на этой неделе представляют театр «Малый» и Гёте-Институт в Санкт-Петербурге, будто спорят со Львом Николаевичем. Темы и проблемы, занимающие героев пьес – современных немецких и швейцарских подростков – до боли похожи и созвучны нашим. И тема семьи проявляется наиболее сильно. Особенно в драме Петры Вюлленвебер «Временно недоступен».

Скелеты в шкафу

История о том, как смерть матери заставила замкнуться в себе отца, бабушку, брата и сестру тянет на большой психологический роман. Но Вюлленвебер искусно вместила всё в относительно небольшую пьесу, в которой нашлось место острым диалогам, саспенсу и счастливому финалу. Но вопрос в том, действительно ли это вполне доступно заявленной аудитории – 12+? Юмор, которого здесь достаточно много, вызывает бурный отклик. Заинтересовать могут и подростковые разговоры: девочки обсуждают парней, сестра пытается узнать о проблемах в школе у брата. И героизм Веньи, когда Нико попадает в беду на заброшенном заводе – знакомый прием произведений для детей и юношества. Даже если верить, что всё закончится хорошо, поволноваться за жизнь и здоровье юных героев приходится. Но вот психологическая интрига и мотивировки, кажется, требуют более осознанного опыта.

Для начала – слишком долгая экспозиция, в которой повествовательные монологи основных героев постепенно переходят в бытовые диалоги. Правдивость автора в том, что сообщение о матери, попавшей после аварии в больницу, практически ничего не меняет в семье. Дети продолжают заниматься своими делами.

Разве только появление бабушки Гертруды вносит некоторый беспорядок – она курит и почти беззлобно переругивается с Матиасом, своим зятем и отцом Веньи и Нико. Во всяком случае, такую сценическую трактовку предлагает Надежда Алексеева. Матиас – Андрей Данилов – немного нервный, но умеющий держать себя в руках страховой агент. Он никогда не улыбается, почти не кричит, но очень замкнут. Гертруда – Любовь Злобина – из тех симпатичных бабушек, чья старческая сварливость, остроумие и прозорливость всегда повергают в особенное восхищение. Марина Вихрова представляет Венью как скромную, неприметную девушку. Ей в антагонисты предлагается подружка Дженни – Кристина Машевская. Жизнерадостная, поверхностная, она составляет классическую пару с Веньей. Наконец, Нико в исполнении Алексея Коршунова – тоже хорошо узнаваемый ребенок, нетерпеливый, необщительный, испытывает недостаток внимания со стороны родителей, но старается это упрямо скрыть.

AqWjZi B3yc

Трагический поворот

Действие начинает развиваться с известия о смерти матери в больнице. В показе режиссер избежала трагической атмосферы, которую мы привыкли встречать в художественном мире в таких ситуациях. Ни слез, ни уж тем более гнетущих пауз – персонажи ведут себя предельно естественно. Отсутствие экспрессии в актерском исполнении не отменяет внутреннего напряжения и остроты оценок, цепких диалогов. И так перед зрителями проходит череда житейских, бытовых сценок, которые поднимаются до символического уровня. Именно это не позволяет прочитать сюжет как банальную мелодраму.

Отец возвращается поздно ночью, заставляя повзрослевшую дочь невольно думать, что он у любовницы. Ближе к финалу выясняется, что Матиас каждый день приходит на место катастрофы, пытаясь понять, почему это произошло именно с его женой. Нико прогуливает школу, занятия в спортивной секции и проверяет себя на прочность на железной дороге и заброшенной фабрике. Он тяготится виной, что именно из-за него произошла катастрофа – ведь мать должна была его забрать после тренировки. Все это хоть в определенные моменты и проговаривается персонажами, требует определенного опыта, чуткости к причинно-следственной логике человеческих взаимоотношений.

Например, именно форма монолога позволяет пьесе Йенса Рашке «А рыбы спят?» постепенно найти дорогу к разуму и сердцу зрителей, говоря с подростками на тему смерти. И нет у Вюлленвебер столь ярко выраженных поступков, как в пьесах «Без монет нет конфет» Йорга Изермайера и «Чик. Гудбай, Берлин!» Вольфганга Херрндорфа и Роберта Коалля. Психологическая интрига не до конца обнажает чувства героев, игра ведется на уровне зрелого, мастерски выстроенного диалога и задействует ресурсы, не во всём близкие и доступные юному поколению.

Пожалуй, разобраться в том, что соседка Бримут далеко не положительный персонаж, не сложно. Зрители уже прониклись симпатией к Гертруде-Злобиной, а Татьяна Парфёнова представляет злобную, истеричную мегеру с комичными бигудями в волосах. Но зачем подросткам коммунальные дрязги с шумом за стеной и немытыми лестницами? Конечно, эта сценка оттеняет глубину личности бабушки, но мало что дает основной теме. Так же как и сцены с учительницей. Через эксцентричное поведение Гертруды мы понимаем, что она не любит «чиновников», да и Венья показывает, что учительница – формальное, бездушное существо. Но ведь небольшая роль Юлии Степановой всё же содержит нотки сочувствия и правдивости. Не часто люди тратят себя на чужое горе. Их задача – выполнить свои обязанности, и героиня Степановой старается сделать это достаточно деликатно.

Нетрудно заметить – такие вот эпизоды еще больше убеждают, что история, рассказанная в пьесе «Временно недоступен», не ограничивается рамками немецкого городка. Даже в несчастье семьи и их окружение ведут себя очень похоже, когда главной проблемой становится отчуждение, замкнутость на себе, неразрешимых проблемах и чувстве вины. Для показа Надежда Алексеева нашла простое, но предельно выразительное решение. Члены семьи Цаунер сидят на крутящихся стульях и не обращаются друг к другу напрямую, в отличие от эпизодических персонажей. А игра визуальными ритмами (участвуют в сцене – повернулись к зрителям, вышли – отвернулись; сидят – стоят) сообщает действию необходимую живость при почти полном отсутствии других сценических средств.

P wBA1JpI

Послание зрителям

Пьеса Вюлленвебер дает не только поразительно точную психологическую зарисовку семейной жизни, но и предлагает определенную модель поведения. Опять же, все очень знакомо, когда Матиас обещает сыну быть всегда рядом. Сентиментально знакомым можно назвать и откровения бабушки, которые залечивают давний конфликт между ней и зятем. Но автор «предлагает» своим персонажам еще и занятия в группе поддержки. Мы это уже слышали в пьесе «А рыбы спят?». И, пожалуй, такая западная модель остается для нас не слишком комфортной. Психотерапия является всё же исключением, во всяком случае для небольших городов.

В остальном же главный терапевтический месседж пьесы «Временно недоступен» наряду с безусловными художественными достоинствами, можно прочитать как «Все несчастливы одинаково, но это не страшно и выход есть».

zaSwpsRLIMQ