Новгородские школьники, их педагоги и неравнодушные к сценическому искусству следят за совместным проектом театра для детей и молодежи «Малый» и Гёте-Института в Санкт-Петербурге. Режиссер Надежда Алексеева и актеры театра читают современные немецкоязычные пьесы, поднимая темы дружбы и материального благополучия («Без монет нет конфет» Йорга Изермайера), семьи и смерти («А рыбы спят?» Йенса Рашке). А теперь настало время приключений, которым позавидует каждый взрослый.

Вариации на тему

Приключения, выпавшие на долю культового героя Марка Твена, сегодня уже выглядят более романтичными. Острота хулиганства, грубости, нарушения общественных норм вместе с их трансформацией несколько пообносились, не перестав быть любимой классикой. Конечно, на этом фоне роман Вольфганга Херрндорфа «Чик» выглядит эпатажнее и забористее. Хотя, пожалуй, только потому его герои-восьмиклассники ругаются по-современному и откровеннее говорят о том, о чем обычно говорить неудобно. В русском переводе роман получил название «Гудбай, Берлин!» (то ли маркетинговый ход, то ли аллюзия на Кристофера Ишервуда), а потому пьеса Роберта Коалля у переводчика Александры Горбовой носит двойное название – «Чик. Гудбай, Берлин!»

Драматург вернул событиям романа хронологическую последовательность, сократив множество побочных персонажей и линий. Повествование стало более упругим, динамичным, но всё же большое количество монологов главного героя Майка усложняет исполнителю задачу, а от зрителей требует внимания и терпения. Вообще, в театре для детей и молодежи хорошо прослеживается тенденция сторителлинга, когда нет «четвертой стены» и персонажи берут зрителей в соучастники. В этом есть что-то педагогическое, наделение театральной условности безусловной эмпатией. Хотя персонажи, с которыми устанавливаются такие доверительные, даже интимные взаимоотношения, вовсе не обязательно должны быть образцовыми, положительными.

Два товарища

Вот и Майк не образцовый. Он пересказывает историю своих приключений, дает характеристику другим героям и анализирует ситуации, которые внешне выглядят совсем иначе. Сочинение о матери-алкоголичке, которая часто проходит реабилитацию в клинике, вызывает справедливый гнев у учителя. Но Майк говорит зрителям – несмотря на то, что это правда, он очень любит мать. Провокационная ситуация, когда бойкая девочка Иза предлагает ему «потрахаться», оборачивается романтичным откровением о том, что ему достаточно просто быть рядом. Через стеснительность звучит вполне зрелое осознание более сложных и духовных переживаний, над телесностью. И таких примеров в произведении много.

Петр Лойко обладает харизмой и эмоциональной пластичностью, чтобы выдержать этот непростой забег. Несмотря на бешеную скорость, которую подразумевает читка пьесы, он создал образ подвижного юноши, проходящего путь от жалости к себе до героя, почти полностью освобожденного от предрассудков, навязанных его окружением. Майк в таком исполнении вполне может стать первой девичьей влюбленностью и хорошим другом и советчиком парням.

Его напарник – маргинал Чик, Андрей Чихачев. Русский мальчик из интерната еще в большей степени унаследовал авантюризм Тома Сойера, а заодно и свободу Гекльбери Финна (так и просится здесь созвучие прозвищ, ведь в книгах героя называют Гек). И, конечно же, путешествие по Германии на угнанной «Ниве» должно напомнить путешествие на плоту по Миссисипи. В отличие от Майка, Чик так до конца и остается героем с «загадочной русской душой». На показе за очень конкретными, внятными оценками, грубоватой, но симпатичной интонацией проглядывает и отношение актера Алексея Коршунова к персонажу. Не стремясь оправдать противозаконные поступки, ища немного дерзкий, активный стиль поведения, исполнитель показывает свет, подростковую непосредственность и драматическую надломленность Чика. Он будто знает, что после опасного приключения снова попадет в интернат, где ему будут запрещены «контакты с внешним миром» (звучит, правда, чудовищно – что это за интернат, больше напоминающий колонию для уголовников?). Но для Майка, угнетенного ссорами с родителями, юношеской неразделенной любовью и проблемами в школе, Чик появляется как мифологический трикстер, вырывает того из привычной среды обитания, чтобы показать настоящий мир.

Сумасшествие – не диагноз

А мир этот оказывается совсем неплохим. Подросток охотно воспринимает других людей через болезненную язвительность, сарказм, шутовство. И режиссер Надежда Алексеева будто подыгрывает этой эмоциональной призме Майка. Все остальные персонажи выведены эксцентричными, карикатурными, сумасшедшими. Вот мальчик Фридеман (Кристина Машевская), в нелепом плаще с капюшоном и смешными размашистыми движениями. Женщина (Любовь Злобина), с хорошо узнаваемыми чертами человека «не в себе». Женщина-бегемотиха (Юлия Степанова), над непомерным весом которой уморительно шутит Майк. И еще персонажи, пропущенные в этом показе. Но все эти люди оказываются чрезвычайно добрыми, гостеприимными, без вопросов и одолжений помогают мальчикам справиться с голодом и ДТП. И даже медсестра в больнице (Татьяна Парфенова), несмотря на гиперболизированную строгость и, казалось бы, подозрительность, подрезающую авантюризм героев, желает им лишь добра и полна заботы. И даже голос в телефонной трубке, который Майк в четыре часа ночи просит подыграть им, чтобы выбраться из больницы, понимающе предлагает свою помощь.

При всей наивности этих сценок, решенных в классической комедийной традиции, они помогают поверить в то, что так надо подростку – в понимание, взаимовыручку и бескорыстность. А главное, в любовь, лишенную взрослых темных страстей, трагизма желания и обладания. Как Ромео был безответно влюблен в «пустышку» Розалину, так и Майк «сохнет» по однокласснице Татьяне. Пока не встречает на помойке Изу. Марина Вихрова с первых же секунд дает почувствовать особую магию, которой обладает и Чик. И дело не только в маргинальности, свободе от поведенческих условностей, а в искренности и душевном равновесии. Иза комфортно чувствует себя в любой компании, лишена ложного стыда и может обнажиться при мальчишке, чтобы искупаться. Актриса не делает ничего, чтобы сделать девушку внешне привлекательной, открывая дорогу внутреннему миру, равно готовому на интимную близость и дружбу. В отличие от Майка, находящего какие-то сентиментальные слова (а Петр Лойко придает им чувствительность и патетику, не теряя вкуса), она режет всякую «книжность» в проявлении чувств.

Но правда жизни в том, что Майка возвращают в прежнюю обстановку, где о снова ждут ограниченный и раздражающий учитель Вагенбах (Алексей Тимфеев), жесткий и равнодушный судья (эта роль для Андрея Данилова взята из монолога Майка, так же как и забавный полицейский), вечно ругающийся и озлобленный отец (Олег Зверев). И только мать героя, та самая эксцентричная алкоголичка, вдруг примиряет Майка с действительностью. Елена Федотова в халате и нелепом кудрявом парике сыграла фрау Клингенберг не только с иронией, но и любовью к жизни. Ведь, именно в таком состоянии измененного сознания она начинает ощущать ту свободу, которую познал и Майк. Они вместе купаются в бассейне, обнимаются и полны счастья. Снимая остатки психологического перенапряжения, режиссер заставляет всех участников показа тоже устроить пластический заплыв.

Нетрудно было заметить, что «Чик. Гудбай, Берлин!», во многом благодаря команде театра «Малый», вызвал восторг у школьников. А что, роад-стори, пьеса-путешествие, с забавными приключениями и драматичными поворотами, знакомствами и расставаниями, надеждой на встречу (как по-мушкетерски это звучит, когда Иза, Майк и Чик договариваются встретиться через 50 лет), разве может оставить равнодушным подростка? Кажется, и педагоги были не против. Хотя звучали неудобные темы, герои были далеко до образцов, да еще ругались наравне со взрослыми (в рамках российского законодательства, если кто-то забеспокоился). Значит, театр все-таки убедил, что имеет право разговаривать с подростками на их языке.

Фото Ольги Щербань