Новгородский театр «Малый» завершил двадцать шестой театральный сезон премьерой. Зрители увидели спектакль по «Балладе о маленьком буксире» Иосифа Бродского. В большое путешествие под стихи любимого многими поэта отправился и Сергей Козлов.

Новый спектакль Надежды Алексеевой напоминает консервную баночку – потянешь за ключ, а там лежат предметы-символы детства, вместе со звуками песен доносятся воспоминания и эмоции (хочется продолжить – запахи и вкусы, но нет, то лишь аберрация сознания). Двадцатидвухлетний Иосиф Бродский писал о том, что видел (ну, или мечтал увидеть), а в постановке эта реальность обрела трепетные ностальгические вибрации.

Интерес к поэтике советской эпохи у Надежды Алексеевой в спектаклях для детей стал уже вполне ощутимой волной. Тут и первые десятилетия XX века - «Дневник Фокса Микки» Саши Черного и «О девочке Маше, собаке Петушке и кошке Ниточке» Александра Введенского. И даже недавняя работа «Три медведя» во многом наследница мотивов того самого детства. И вот теперь «Баллада о маленьком буксире» Бродского. Несмотря на огромную разницу в сценических решениях и образной системе спектаклей, их объединяет щемящая грусть по невозратному времени и одновременно радость от возможности найти новый язык и краски для того, чтобы поделиться со зрителями своими переживаниями нематериального мира.

И вот это столкновение поэзии с вещественным, предметно-объектным ее выражением в «Балладе…» становится на 40 минут сценического времени погружением в среду, с одной стороны, очень понятную и узнаваемую, а с другой – свежую, почти непредсказуемую.

Стихотворение Бродского вполне конкретно – это монолог трудяги-буксира «Антея», который мечтает о дальних странах, но принимает свою судьбу: «кто-то должен остаться у этой земли». Лирический герой Бродского не по годам мудр и уравновешен, он передает с огромными судами привет своему отцу-морю (в античной мифологии Антей – великан, сын Геи-земли и Посейдона) и знает, что умрет. Это будет его единственным путешествием, откуда еще не возвращался ни один буксир. И по языку, и по образной структуре «Баллада…» очень проста. Может, даже чересчур. Она настоятельно требует в соавторство художника, который мог бы детализировать и огромные пароходы из дальних стран, причаливающих к Ленинграду, и саму Неву, и экзотических попугаев. А потому совсем не случайно, что главным приемом спектакля становится песочная анимация в исполнении Олега Зверева.

CLkbngbzip8

Театралы хорошо помнят «Песочные сказки» Латышского театра кукол в постановке Вии Блузма, показанные на фестивале «Царь-Сказка». Не ставя целью сравнивать их с премьерой «Малого», необходимо отметить, что гости убедительно доказали – песочная анимация может служить драматическим задачам. Как и у латышей, в новгородском спектакле песок является выразителем изменчивой фантазии, действенности и в буквальном смысле рукотворности мира творчества и искусства. Но Надежда Алексеева пошла дальше в развитии приема. Зыбкая, нежная графичность картинок в магическом свете художника Ларисы Дедух дополнена объектами. На экране-сцене «плавает» плоский бумажный пароходик (не знаю, как сейчас, но именно такие мы в дошкольном возрасте складывали из цветной бумаги). Появляются флажки, с которыми ходили на первомайские демонстрации. Летают миниатюрные объемные самолетик и воздушный шарик. Память, воплощенная в монументальных, но призрачных песочных образах, оказывается подкреплённой оживающими предметами, нередко бытовыми (работа с объектами – Елена Федотова и Кристина Машевская).

Так Надежда Алексеева уверенно вступает на территорию театра кукол, удивляя сменой ракурсов, смещением зрительского фокуса с макрообъектов на миниатюры. Огромный белый воздушный шар, спущенный с колосников, при раскачивании напоминает луч маяка. Можно долго описывать, как два чайных пакетика и кружка превращаются в забавное существо, ползущее по оконной раме, как фиалки летают над Парижем или японский журавлик-оригами играет с буксиром красным кружком, одним из символов восточной страны…

Но зачем же все эти придумки, находки, советские песни, полные надежд и веры в будущее (музыкальное оформление Татьяны Бобровой)? Как не вспомнить стихи Игоря Северянина, с тропическими фруктами и мечтой об океане… Биг Бэн и Фудзияма, Триумфальная арка, нарисованные Олегом Зверевым так, что их узнает даже заядлый домосед, оказываются лишь видениями за окном, на котором сидит вечный символ грусти и одиночества – кот. А перед экраном также грустит и мягко, вкрадчиво рассказывает эту историю моряк в парадном белоснежном мундире (художник Игорь Семёнов). Андрей Данилов, с блестящими глазами, в которых играет не то печаль, не то радость от воспоминаний, кажется не менее воздушным, чем всё остальное. Он будто тоже нарисован рукой художника и лишен грубого, тяжёлого тела.

И даже в финале спектакля, когда бумажный буксир мечется по «настоящим», «документальным» волнам, думаешь о том домашнем уюте, которым пропитана «Баллада…» Спектакль приходит, как тот самый крейсер, говоря - и сидя дома можно отправиться в фантастическое путешествие. Хочется надеяться, что дети именно так воспринимают эту неторопливую историю. А нам, повзрослевшим, можно еще раз проветрить сундуки и шкафы памяти, где еще живет Ленинград и мы просим не быть жестоким прекрасное Далеко…

Фото Анны Бочаровой