Длиннейший день XV фестиваля «Царь-Сказка»/KINGFESTIVAL начался в 9:30, а закончился почти в полночь. А потому наши авторы Яна Лебедева и Сергей Козлов решили продолжить его текстовое осмысление в режиме «максимально кратко»: и спать хочется, и общаться, и найти самое точное слово для впечатлений.
Сергей Козлов, театральный критик
Мужественный утренний проект «Лекторий» продолжила с виду хрупкая, но одна из сильнейших театроведов России Елена Горфункель. В её рассказе сплелись творческая биография Бертольда Брехта, продолжение его театральной системы и драматургии в XX веке и анализ спектакля «Кабаре Брехт» Юрия Бутусова в петербургском театре имени Ленсовета. ББ востребован и в мировом театре сегодня, хотя подчас его трактовки довольно экзотичны. Политический, социальный месседж великого творца с годами только актуализируется.
А ещё мы узнали, что в Италии есть 12 театральных фестивалей для детей и подростков. И только в одной Мантуе за девять дней показывается 300 спектаклей для 30 тысяч зрителей. У театрального праздника есть своя драматургия на протяжении всего времени проведения. А в Вильнюсе существует замечательный Art Printing House – многофункциональный дом, где проходят показы современных постановок, можно репетировать и проводить семинары. Ежегодно организаторы этого пространства поддерживают несколько проектов начинающих исполнителей.
Я считаю, что неудержимо распространяемое поветрие рассказывать маленьким детям о трудных и болезненных явлениях жизни не так уж пугающе. Другое дело, что на отечественной почве, на века удобренной традицией «искусства воспитания» (и в первую очередь морально-нравственного и гражданского), плохо что-либо подобное приживается. Драматург Михаил Бартенев сочинил для Центра им. Вс. Мейерхольда текст, инспирированный творчеством Рэя Нусселяйна. Но разговор с детьми о смерти, человеческой жестокости, социальных рамках в спектакле Александра Огарёва «Когда я была маленьким мальчиком» оборачивается неловкой, «понарошечной» игрой. Нам с самого начала агрессивно и безапелляционно заявляют, что прежний детский театр с его тюзовскими масками и весельем лжив. А вот правду нам сейчас покажут. Но мельтешение двух героинь (Маргарита Шилова и Александрина Мерецкая), противостояние настырной юности и меланхоличной зрелости, условное и неинтересно придуманное иллюстрирование текста из случайных приёмов вызывает куда более сильные сомнения в искренности создателей спектакля. Диалектика слёз и улыбок здесь также бижутерно-картонна, как и раздаточный материал для зрителей, её обозначающий. Возможно, сам процесс представления того, как дети воспринимают табуированные для них в быту темы и мог бы послужить поводом для обсуждения. Только постановке, адресованной маленькой аудитории, это не нужно.
Яна Лебедева, поэт, перформер, руководитель перформанс-группы «Омлет для любимой женщины»
День третий получился с экзистенциальным привкусом. После лекции про эпический театр Брехта разговоры пошли не менее серьёзные, вопросы ставились острые: жизнь, смерть, улыбки, слезы и прочий словарь антонимов. И это было хорошо весьма.
Начали сразу с места в карьер – центр им. Мейерхольда говорил с детьми честно и открыто о базовых вещах. О проживании утраты, о том, что мужская и женская слёзы ничем не отличаются, о том, как важно уметь говорить нет, etc. Мне привиделись две, скажем так, субличности: скептик и неповзрослевший взрослый: они спорят за лидерство, обсуждают трудные темы, а потом незаметно сливаются в одно. В сердцевину спектакля гармонично встраивается история о птичке, такая интертекстуальность. Обещание, данное в начале спектакля, говорить только голую («простите, чистую») правду сдерживается: от этой правды иногда становится не по себе, а потом вспоминаешь, что с тобой-то никто так честно в твои 6+ не говорил – а, может, и стоило бы.
В «Красном шарике», визитной карточке театральной компании Balle Rouge (Тур, Франция), тема семейной ссоры, развода на глазах у ребёнка звучит щемяще грустно, со всей сатирической правдой, на которую способны мягкие и подвижные герои, на первый взгляд лишенные антропоморфных черт. Способны они ещё много на что, конечно же. Франк Жубло и Дени Гарену делают персонажами своего спектакля геометрические фигуры. Ими в чёрном кабинете на тростях управляют виртуозы Мари Вивье и сам Дени Гарену. У разноцветных столбиков свой характер, они знакомятся, влюбляются, рожают малыша… а дальше, как уже говорилось, всё оборачивается печальной, но распространенной ситуацией. Как взрослые до этого комично купались в любовной игре, столь же сварливо они делят имущество, снисходительно оказывая знаки внимания ребёнку. Подробность существования этих кукол практически невероятная. Пластичность материала, из которого они сделаны, и тончайшее владение иллюзией поддержаны аккордеонистом Фредериком Ферраном.
Остросоциальная тема сменяется фантастической романтикой. Нам показывают, что зелёного условного человечка, трогательно семенящего крошечными ножками, ждёт большой и интересный мир. А его проводником становится тот самый красный шарик. Поначалу он -– интерес родителей, повод для семейного сближения. А затем шарик растёт, как расширяются наши представления о мире. И в конце концов на сцену, освобождённую от игрового стола, выкатывается огромный шар. Он медлительно лёгок и в цирковой традиции пускается по рядам. Невозможно удержаться от того, чтобы, загадав желание, не прикоснуться к завораживающему и величественному гиганту, проплывающему над головой.
Далее следовали сразу два театра объекта, и оба из Франции, и оба – о любви: «Красный шарик» и «Мой милый кролик, моя трепетная лань». «Красный шарик» напомнил о нашей общечеловеческой тенденции видеть во всем антропоморфное, присваивать неодушевленному свойства одушевленного: достаточно представить себе наши наблюдения за облаками, и как они становятся похожи то на верблюда, то на кита (хотя я здесь нарушаю хронологию и почти пересказываю отрывок из четвертого спектакля этого дня). Еще вспомнилось, как мне рассказывали про конкурс рисунка, где задачей было нарисовать придуманное существо – чем более нечеловекообразное, тем лучше. Так вот, при кажущейся простоте, это трудно, сами попробуйте: скорее всего, у вашего существа будет что-то наподобие рук, ног и далее по списку. О чем я это все. О том, что самый классный эффект получается, когда намеренно заставляешь себя думать о том, что перед тобой – просто геометрические фигуры. Просто. геометрические. фигуры. Какое же мастерство должно быть, чтобы показать через них тонкости человеческих эмоций, через микроскопические манипуляции. И как удивительно устроены мы сами. Тонкая работа, трогательная история под аккомпанемент аккордеона.
Второй спектакль в рамках фестивального проекта «Французский фокус» показал театр AÏEAÏEAÏE из Ренна. Дуэт Шарлотты Блин и Жюльена Меллано обошёлся без живой музыки. Но ретро-мелодии были хитро спрятаны в фарфоровые паштетницы и шкатулки, что позволило поиграть со звуковыми эффектами. «Мой милый кролик, моя трепетная лань» – это история о паре, которая за обедом вдруг ударилась в воспоминания. А в них пасторальные миниатюры и кровавые страсти, тривиальные мелодраматические сюжеты, остроумно разыгранные с помощью бытовых предметов. Без трюков с пиротехникой тоже не обошлось. Как и без пикантной французской эротики. Авторы даже продумали фокусы с салфетками, на которых проявляются надписи по-русски.
В спектакле актёры и объекты существуют на равных. Оценки играющей пары друг друга и происходящего на столе эксцентричны, продуманны, но уложены в довольно ровный пластический рисунок, без температурных отклонений.
Спектакли проекта «Французский фокус» прошли при поддержке Французского института в России и АССИТЕЖ Франции.
«Мой милый кролик, моя трепетная лань», хоть и театр объекта, но совершенно очевидно, что без личного обаяния Шарлотты Блин и Жюльена Меллано ничего бы не получилось – такие они выразительные сами по себе. Именно их взгляды, улыбки и жесты создают такую остроумную, нежную и чувственную историю, а уже кролики, лани и расшитые салфетки добавляют шарма и называют вещи своими именами. Актёры-то молчат.
Эстонский «Гамлет», как и было заявлено, перекликается с «Макбет» прошлого фестиваля, наделавшем столько шуму в узких кругах. Сходство действительно очевидно: тут и работа с предметами, и журналистика, и прямое цитирование. И три человека на сцене (точнее, один немного сбоку: находящийся в тени музыкант временами выходит из неё). Это пьеса, рассказанная клоунами Пипом и Туутом, которые реагируют на шорохи в зале, с удовольствием импровизируют и интерпретируют, конечно. Пересказывать разнообразные фишечки спектакля – дело гиблое, как уже говорил Сергей. Скажу только, что превращение одноразовых стаканчиков в миньончиков – это прекрасно.
Предвосхищая разнообразные вопросы, ограничусь цитатой из новенького подкаста «Я в театре», выпуск которого красноречиво зовется «Классика в театре: сколько можно»: «… судя по отзывам, сильно заблуждение, что произведение можно поставить так, как оно написано. То есть без интерпретации. Что, естественно, невозможно, потому что даже человек, просто читающий текст глазами, уже его интерпретирует. Любое обращение к тексту — это уже его интерпретация, это очевидно» (Алексей Киселев).
Главным испытанием дня стал клоунский марафон от Piip and Tuut Theatre из Таллинна. Заявленные хронометраж и жанр уже настораживали. Что два клоуна могут делать с «Гамлетом» Шекспира два с половиной (а по факту три) часа? Много чего.
Во-первых, сама клоунада. У Хайне Маенамае и Томаса Тросса она целиком выстроена на классических образцах. Всё самое проверенное, ожидаемое, располагающее находится в арсенале у исполнителей. И они этим неутомимо пользуются, не стесняясь самоповторов. Пока есть зрительский отклик. А он был очень бурным – особенно коллег поддержала датская группа Batida, уже триумфально сыгравшая на фестивале «Соло на двоих».
Во-вторых, обильная для жанра сценография Януса Лагрикула. Она имитирует театрик, где за полосатым красно-золотым занавесом прячется подсобка с рабочим инвентарём, а охранная будка превращена в кабинку звукозаписи. Пиип и Туут пользуются всем, что заряжено в декорации, перенасыщая эмоциональный ряд предметным.
В-третьих, трагедийно-патетический размах режиссера Лауриса Гундраса, который вокруг фрагментов оригинальной пьесы выстраивает бесконечные импровизации персонажей. Не привет ли это Тому Стоппарду и его Розенкранцу с Гильденстерном? При этом какой-либо внятный сюжет спектакля размывается. Остаётся лишь абсурдистская ситуация репетиций «Гамлета» с многочисленными отступлениями, где затрагиваются вопросы актёрской природы, театральных жанров и приёмов, реальной жизни и игры. И это ещё, похоже, привет Матею Вишнеку. Режиссёр пытается вывести на тему того, что в дела датского королевства пытается вмешаться настырный норвежец. Рефреном звучит реплика Марцелла из первой сцены трагедии, где он спрашивает о строгости караулов и военном снаряжении. Уж так и хочется разглядеть за этим упрёк современникам, воюющим ради мира на чужих территориях.
В-четвёртых, здесь тоже много живых музыкальных импровизаций с композитором и исполнителем Сиимом Аимлой. Пиип и Туут поют с упоением, но нередко сатирически фальшиво. И хитовые мелодии в рок-поп стилистике заставляют вспомнить мюзикл японского театра Takurazuka, где Гамлет был превращен в эстрадного идола. Даже музыкальная стилистика похожа.
В итоге прихода Фортинбрасса ждёшь не менее сильно, чем Годо. По счастью, этот товарищ приходит. Занавес. Финал.
Фото Марины Воробьёвой и с сайта www.kingfestival.ru, портреты авторов: Анна Ващило, Ольга Михалёва
Видео: Suzuki Vitara перевернулся на улице Санкт-Петербургской в Великом Новгороде 
«В эфире «ВНовгороде.ру». Бизнес и ограничения: новые и с трудом пережитые старые 
