Толстые журналы сегодня не в моде, не в тренде. Самые популярные («Знамя», «Новый мир») имеют тиражи порядка 3000 экземпляров. В поздние советские годы подписка на них (и не только) была лимитирована. Это значит, что на «Союзпечать», например, для города Старая Русса давали 20-30 экземпляров и выписать «Новый мир» без знакомства было невозможно.

В первые постсоветские годы выписывать можно было всё. Я, помнится, получал пять-шесть наименований, что не было хорошо, так как хотелось побыстрее прочесть самое лучшее, приходилось что-то откладывать. Потом забывал и не читал. Позднее иногда возвращался. Эффект, как правило, был невыразительный. Недавно стал просматривать «Огонёк» 25-летней давности: какие мы были наивные романтики!

Очередная попытка возвращения тоже удовольствия не доставила. Открыл «Новую Юность» (№5 за этот год, вышедший 21 ноября). На первых страницах – маленькая повесть (так обозначен жанр) Сергея Катукова «Корректор Опечаткин».

Сюжет пересказывать не стану. В двух словах, герой пытается осмыслить время и свою жизнь, которая явно далека от финала. Мелькают знакомые фамилии Сахаров, Навальный, Кудрин, Собчак (Ксения, «с минимумом макияжа в амплуа девочки-революционерки»). Ходульные характеристики, банальные наблюдения и пафосные муки героя.

Иногда может показаться, что автор иронизирует над собой: «По дну снова громыхнуло, и Николай, очнувшись, переместил взгляд из будущего вниз, туда, где в мутноватой воде ведра водились золотистые, солнечные проблески карасей. Штанина, закатанная чуть выше голени, навязчиво пережимала бедро… В будущем, на которое до этого смотрел Николай, небо, исполосованное перистыми облаками, принимало в себя вечер и располагалось за далеким мостом, шагавшим через реку длинными арочными пролётами». Нет, всё всерьёз…

Завершается мини-повесть (или макси-рассказ) тем, что героя приглашают к Великому Корректору. Теперь он «обладатель номер один Ордена Великого Корректора. Ни разу не поступившийся «корректорским принципом». Заменивший жизнь долгом. Дольше человеческого века стоявший на службе словарю и грамматикам — гражданской, трудовой, семейной, уголовной».

Ужасно! Если хотите со мной поспорить, «Корректора Опечаткина» можно найти в Интернете. Чтение займет от силы час.

В журнале «Звезда» №11 Александр Нежный продолжает напрягать читателя (уже ровно год) своим романом «Бесславие». Естественно, о священнослужителях. Некогда писавший о революционерах и «о людях, влюбленных в свое дело, для каждого из которых характерна подлинная коммунистическая идейность», в последние лет 20 Нежный настырно защищает от нечисти Бога и христиан. Судить о позиции автора можно по названиям книг: «Комиссар дьявола», «Там, где престол сатаны», «Допрос Патриарха», «Погружение во мрак» и так далее. Теперь вот «Бесславие».

К этому роману я обратился ещё год назад, зацепившись за первую строку: «Вспомнился мне музей в убогом городишке на берегу Керести, куда меня занесло неведомо как». Кересть, Чудово, Новгородчина… Интересно же, что увидел там знаменитый сектовед? А увидел он, что в неком областном городе возникает неонацистский Союз борьбы за освобождение России (СБОР), в который вступает молодой парень Лев Шумилин и взрывает цыганский салон черной магии, потом устраивает побоище в электричке. Ровесник Шумилина Дмитрий Балашов (!?) угрожает СБОРу разоблачением. Его убивают...

Знакомые декорации, знакомые имена… Верный приём поднять интерес к книге в отдельно взятом регионе. Правда, в дальнейшем сюжет уносится из нашей действительности в такие кущи, что невольно думаешь: «А про нас ли это? Про Новгород, про Россию?». Автор настаивает, что про нас, слепо-немо-глухих.

Кстати, обратившее на нас внимание «Эхо Москвы» отозвалось о романе так: «Это мощнейшее исследование того, как при образованных и культурных родителях дети становятся экстремистами, фашистами». Не только об этом, конечно. Вопросы ставятся шире, ответы предлагаются сложные. Тут же все вместе: и фашисты, и антифашисты, и священники, и обыватели…

Добавлю, печатают Нежного охотно. Почти каждый год издаёт книгу. «Бесславие» будет закончено, наверное, в №12. Можно подождать, а можно читать в электронной версии «Звезды» (№№10-12 за 2016 г. и №11, 2017).

А на прощание – квест. В конце фильма «Кино про Алексеева», который частенько повторяют по ТВ, звучит песня о дезертире. Кто смотрел, не мог не обратить на нее внимание: «Волком бежал, птицей летел от в спину метящих глаз и стрел, лился ручьём, стлался травой, ведомый звериным путём домой… Здравствуй, мама, я – дезертир. Не на щите пришёл, а с позором. Навоевался, побился о мир, запуган светом, клеймён приговором». Ее написал орловский поэт Игорь Гольцов.

Он – не профессиональный литератор, работает экономистом, но издал две книги стихов («Племя Радуг» и «Калейдоскоп»). Скоро выйдет третья – «Джокер». «Мне рассказывали, что бойцы спецназа плакали, – говорит Гольцов о «Дезертире». – И для меня не столько важно, ротируется песня на радио и ТВ, приносит ли её авторство материальные блага – для меня важнее, что её уже 20 лет слушают и поют».

Вот ещё несколько строк. Из песни «Поцелуй или выстрели»: «Ловкость рук и взгляда, и ключей набор… Надо мне или не надо, но случится разговор. Ставятся капканы, наведён прицел. У кого-то будут раны, кто-то будет цел». Это настоящий поэт.

Не думаю, что найдёте его книги. Но в интернете стихов Гольцова много. Например, таких: «Карканье идолов сливается в зной, пепел полощется на ветру. Тысяча двести криков «За мной!» в снегу застынут навеки к утру». Конечно, Гольцов не для девушек томных и даже не для любителей рэпа. Но стихи и очень искренние, печальные и светлые. Рекомендую…

Фото: кадр из фильма М. Сегала «Кино про Алексеева»