Прочитав на «Фонтанке.ру» статью «Страсти по Стасу» о том, как графитчики после побед нашей сборной изобразили портрет Станислава Черчесова, потом болельщики его «поправили», убрав палец, а затем портрет вовсе закрасили, подумала: ну вот опять журналисты используют это клише «страсти по…», и опять им никто не скажет, что не стоит этого делать. У меня есть небольшая коллекция таких заголовков: Страсти по «автогражданке»; Страсти по «Табакерке»; Страсти по культуре; Страсти по торговле; Страсти по теплу, Страсти по социальному налогу… Действительно, это уже устоявшееся клише.

И мы прекрасно понимаем, что хотят сказать авторы таких заголовков: они хотят информировать о каких-то общественных переживаниях, вызванных тем, что обозначено именем в дательном падеже, то есть этим именем обозначен объект переживаний. Так в чём же дело?

А дело в том, что филологические «страсти» испытывают те, кто понимают: журналисты для выражения нужного им смысла используют церковнославянскую формулу, смысл которой совсем другой. Какой?

Слово «страсти» в церковнославянском языке означает «страдания» (отсюда, кстати, «страстотерпец» – претерпевщий страдания). И чаще всего слово «страсти» означает страдания Христа в последние дни его земной жизни. Именно поэтому неделя перед Пасхой называется в православии Страстной. На этой неделе читают ту часть евангелий, в которых повествуется о Страстях Господних, и сами эти повествования именуются «Страсти Господни», или просто «Страсти». А поскольку евангелий у нас четыре, чтобы их различить, и используют формы дательного падежа имён евангелистов – Страсти по Иоанну или по Матфею. Иначе говоря, эта форма дательного падежа с предлогом «по» означает «в изложении», следовательно, имеет значение субъекта – кто излагал.

Кстати, католики исполняют оратории на текст Евангелия, у нас названия таких музыкальных произведений переводят с помощью этой же формулы – оратория «Страсти по Матфею» И.С. Баха.

Всё это означает, что выражение «страсти по» обладает сильной текстовой памятью, оно сразу вызывает в памяти именно христианский контекст, напоминает о страданиях Христа.

Субъектное значение имени в дательном падеже есть и в русском языке, в русском научном. Вот академик В.В. Виноградов, самый авторитетный специалист по теории русского языка, анализирует изучение глагола в русской грамматике: «Такова же, по Буслаеву, участь средних глаголов». «По Буслаеву» означает «в понимании, изложении Буслаева», то есть Буслаев здесь – субъект умственных и речевых действий.

А что делают журналисты, обращаясь к клише «страсти по»? Прежде всего, слово «страсти» используется в русском значении – сильные чувства, переживания по поводу чего-то. А у имён чувств действительно может быть объект, оформленный дательным падежом: тоска по родине… Но «страсть» к таким словам не относится. Страсть – к чему-то, страсти по поводу чего-то.

Получается, что берут русское слово и используют как церковнославянское, да ещё не в том значении. Какая-то несуразица выходит. И главное, непонятно зачем. Как уже не раз было сказано в нашей рубрике, с церковнославянизмами надо обращаться осторожно (мы говорили о выражениях «власти предержащие», «внести лепту», «отделять плевелы от пшеницы», о глаголе «довлеть»). Это выразительные языковые средства, но есть риск, не понимая их смысла, попасть в неловкую ситуацию. Именно такая ситуация и складывается, когда журналисты хватаются за выразительное, как им кажется, клише «страсти по…».

А как же оформить заголовок такого содержания? Тем более что довольно часто приходится писать о предметах, вызывающих общественные страсти. Кажется, ответ довольно простой: берём русское слово «страсти» и оформляем его объект, как принято в русском языке: страсти вокруг чего-то, страсти по поводу чего-то... Попробуйте переоформить так заголовки, приведённые вначале. Мне кажется, получится неплохо. И без несуразностей. Что не так уж неважно.

Фото: Светлана Разумовская (Я люблю Великий Новгород)