Новгородцы продолжают пользоваться возможностью увидеть новое европейское кино на большом экране благодаря Бюро приключений «53 тура» и театру «Малый» в совместном проекте. Успели мы посмотреть и французскую мелодраму «Иллюзия любви» – так сентиментально российские прокатчики спрятали более жесткое, но символичное название, представшее миру еще в мае прошлого года.

Небольшая повесть «Каменная болезнь» Милены Агус пять лет назад издавалась на русском языке, но читатели могли бы прийти в недоумение. Режиссёр Николь Гарсия оставила от сюжета лишь несколько опорных точек и время действия. Всё же остальное другое – Франция вместо Италии, имена героев (в оригинале была обозначена лишь родственная принадлежность к рассказчице), характеры и судьбы. В каком-то смысле это даже мотивами назвать нельзя, что лишь придаёт кинокартине большую самостоятельность и… незамысловатость.

В режиссёрском багаже Гарсия десятки фильмов и телевизионных работ, но «Иллюзия любви» (будем всё же называть фильм так, как он идёт в прокате) снята так, будто время остановилось. Самой «вкусной» деталью здесь является именно оно. Ретро-антураж всегда отменно работает, когда нужно рассказать историю о сильных чувствах, будто раньше и трава была зеленее, и лавандовые поля, которые живописует кинокамера, безмятежно обильно цвели. Картинка на экране поистине эстетсткая, достойная музейного собрания. Будь это сельский юг Франции, побережье или швейцарские горы образца 1950-х годов. Объектив оператора падает на старенькую мебель, неспешно двигающихся людей. Несмотря на то, что фоном, в обрывках фраз и газетных вырезках, звучит война, люди живут, будто такая жизнь может продолжаться вечно. Единственный источник хаоса – красивая и безумная Габриэль, с вожделением пробующая на вкус автограф учителя, которого пытается соблазнить. Теме внешней патологии с «богатым внутренним миром» и посвящено размышление режиссёра.

Выбор на главную роль Марион Котийяр безупречен. Кому как не ей играть этакую драматичную эксцентричность. Искривлённые болью от камней в почках позы и открытое, всегда рвущееся в бой лицо с распахнутыми огромными глазами. Такая Габриэль являет собой новую Катарину, диктующую свои «лунные» условия семье и мужу. Жажда чувственной любви из баллад и романов у Котийяр и Гарсия не выглядит сатиричной, Габриэль действительно сочувствуешь, потому что актриса и режиссёр отстаивают право женщины на придуманную страсть, сопряжённую с болью. Грезить о любви – вот удел незаурядной натуры, даже если со стороны это выглядит смешно.

Щадит Гарсия и мужское достоинство, сочиняя вместе с испанцем Алексом Брендемюлем для героини Петруччо. С брутальной щетиной и туманно-призывными серыми глазами Жозе берёт в жены Габриэль, терпеливо делая из неё любовницу и мать. И вот тут в картину проникает нежная и поэтичная ирония, позволяя зрителям сбросить напряжение серьёзной патологической драмы. Габриэль легко ведётся на простые психологические уловки, а искренность, доброта и честность Жозе делают их чуть более осмысленными, чем инфантилизм девушки, свалившейся с луны (так в повести называли героиню). Её красивый, полный мелодраматических штампов роман с лейтенантом Андре (Луи Гаррель, еще одно «афишное» имя, изящно играет смертельную болезнь и увядание во цвете лет), в конце концов, приводит ко благу, пониманию и примирению. Миссия Женщины выполнена – страсть, творчество (Габриэль пишет много вычурных любовных писем), семейное воссоединение, талантливый сын и возвращение домой. Причём обставлено оно не менее символично, чем контраст двух эротических сцен (грубой и нелепой с мужем, хореографически поэтичной с любовником) – Жозе привозит Габриэль на свою родину, с которой он был разлучен из-за войны. Далёкая война оказывается ближе. Она в домах, на курортах. Это война с болезнями и невыразимыми страстями. Но удел каждой из них – утрата иллюзий, окончание и последующее возрождение людей к жизни.

Все эти приятные впечатления от картины были бы более устойчивы, если бы не откровенная беда со сценарием. Предположим, современный кинематограф, как и театр, отказывает в примате драматургии. Можно просто снимать красивые, полные символизма или живописных находок кадры, выразительные лица персонажей вместо тысячи слов. Но слова таки в «Иллюзии любви» присутствуют. И это самое ужасное. Констатирующие бытовую очевидность фразы, будто подписи к иллюстрациям в альбоме, пустые отрывистые диалоги откровенно мешают тому, что беззвучно играют актёры и успевает поймать оператор. В фильме ритм действия хромает, уступая право лидерства ритму изобразительному. И не происходит развития, пока сценарный твист не обостряет чувства зрителей, заставляя их метаться и жадно впиваться в каждый кадр в поисках разрешения вдруг назревшего конфликта.

Но закончить хочется всё же словами благодарности русским локализаторам. Хотя бы за то, что можно услышать голос Регины Щукиной, актрисы Санкт-Петербургского Молодёжного театра на Фонтанке, озвучившей эпизодическую роль Адель, аристократично суровую мать Габриэль. Низкий, притягательный голос актрисы часто можно услышать в отечественной озвучке властных и жестоких персонажей. И в «Иллюзии любви» мы получили прекрасный, цельный и запоминающийся образ с идеальной осанкой и манерами Брижит Роюан. Образ матери как военачальника, не терпящего поражений.