Как вы относитесь к экранизации своей книги? Мне её было гораздо легче принять, чем фильм. Его я не смогла досмотреть, хотя там гениально играет Светлана Крючкова.

Бабушку Крючкова играет ужасно, но это не её вина. Это ей режиссёр сказал так играть. Бабушку замечательно играла в питерском театре Эра Зиганшина. Замечательно – актриса в Челябинске, вообще, во всех театральных постановках всё было хорошо. Но режиссёр снимал что-то своё, а не экранизацию. Приведу пример. В начале бабушка ругает дедушку за прибитого мышонка. Всегда это играли так, что было понятно: она сама просила его стукнуть, а теперь сама искренне переживает за этого мышонка. А в фильме видно, что мышонка она использует, чтобы ещё раз подоводить дедушку. В книге она больной человек, который мучается сам и мучает других. В фильме – мучает только других и сочувствия у меня не вызывает никакого. И погибает она не потому, что ребёнка забирают, а из-за того, что побегала вокруг стола. Монолога финального в фильме нет, юмора он начисто лишён, что делает его очень одномерным. Подбор актёров тоже мне был непонятен. Почему красавица Маша Шукшина приводит в дом какого-то конченного забулдыгу? Тут я родителей понимаю. В общем, фильм заставил относиться к себе странно…

Но ведь зрители фильм оценили…

Могу ответить песней Шнура: «Любит наш народ всякое...». Он ведь не совсем плохой фильм...Многие воспринимают так: «Ой, как женщина надрывалась, как она страдала». Наши люди любят трагедии. На этом основан успех передач вроде «Пусть говорят»: посмотришь какой-нибудь трэш и видишь, что у тебя-то всё нормально. Фильм, на самом деле, понравился тем, кто книгу не читал. А кто читал, те видят, что это история с одним крылом.

Вопрос от директора новгородского кинотеатра: возможна ли экранизация новой книги?

Это может быть сериал на 12-16 серий. Но это очень дорогая история – надо, например, танки привезти, чтобы показать 91 и 93 годы в Москве. Если вы читали книжку, то сериал вам ничего не добавит. Это сценарий не может жить без экранизации. А литературному произведению она не всегда нужна и не всегда полезна. Сколько было экранизаций «Мастера и Маргариты», но они ничего роману не добавили.

Вопрос от учителя русского языка и литературы: мне ваши книги помогают понять школьников. Но на них стоит ограничение 18+. Как вы к этому относитесь?

Я считаю, что «Похороните меня за плинтусом» можно читать с 12-13 лет. Ограничения – дань нашим новым правилам, так как в книгах есть некоторые нецензурные слова. А в «Хрониках»-то этих слов побольше. Меня иногда за них упрекают. Но я их использую не для того, чтобы щегольнуть. Знаете, в 90-е, когда худсоветы закончились, в искусстве стоял мат-перемат. Первый и единственный фильм Ивана Охлбыстина в качестве режиссёра – «Арбитр». В начале появляется крупным планом Ванино лицо, он открывает глаза и произносит слово «….». Зал взрывается: угагага, такое можно! Но года через три всё это стало неприятно, этого стали избегать. Я использую эти слова, когда чувствую, что герои не могут по-другому сказать. Это будет фальшивая нота. И это даёт 18 плюс. Хотя я считаю, что «Хроники» стоит читать лет с пятнадцати.

Кто ваш любимые писатели?

В первую очередь назову Михаила Афанасьевича Булгакова. Мне близки многие писатели, но не все из них владеют мастерством выстраивать сюжет. Возьмите Достоевского – у него просто железобетонной крепости сюжеты, просто детективные. И на них он нанизывает философские размышления. Язык Толстого и Достоевского мне импонирует меньше, чем язык Булгакова или Томаса Вулфа, где каждую фразу хочется перечитывать по несколько раз. Или Бунина, Куприна, Флобера. Но у Толстого и Достоевского содержание таково, что на остальное уже не обращаешь внимания. А вот Булгаков – один из тех немногих, у кого удачно сочетаются сюжет, язык и философская наполненность.

Вопрос от журналиста: Вы недавно сказали, что Россия может превратиться в Венесуэлу. Что вы имели в виду?

Я имел в виду математику. Из 140 миллионов нашего населения производительным трудом занимаются около 20. Остальные – дети, пенсионеры, чиновники, силовики и т. д. И благополучие страны определяется бюджетом, который наполняется за счёт нефти. Но цена упала и количество продаваемой нефти сократилось. Сейчас разницу компенсируют из резервного фонда. Но в какой-то момент мы не сможем удерживать социум на прежнем уровне. И момент, когда придётся менять образ жизни, неизбежно настанет. Я думаю, он будет выражен в резком скачке доллара. Представляете, вы просыпаетесь, а он уже по 140 рублей. Вот вам и Венесуэла.

Может быть, историю кино следует преподавать в школах?

Кино всё-таки очень быстро устаревает. Я довольно банален как кинозритель. Никогда не увлекался артхаусом, кино не для всех, не могу смотреть фильмы Годара. И даже выдающиеся фильмы шестидесятых, например, годов, мне тяжело смотреть. Темп очень медленный, хочется ускорить. И процентов 80 зрителей трудно будет сейчас ими увлечь. Книга не устаревает так быстро – Толстой или Гоголь говорят с нами на современном литературном языке. А старые фильмы сняты с другой скоростью, с другим темпом монтажа, и актёры играют по-другому. Сейчас фильмы почти не воспринимаются, как кино, выглядят, как реальные истории. Заставить воспринимать старый киноязык нелегко. Не думаю, что это нужно в школах. Тот, кому это интересно, легко найдёт нужные фильмы в интернете.

А кто ваши любимые кинорежиссёры?

Кристофер Нолан, Дэвид Финчер. Раньше я всегда говорил: Стивен Спилберг, у него прекрасно сочетаются динамичность и внятность. Он прекрасно выстраивает свои фильмы. Но сейчас его превзошли, скажем, названные мной режиссёры, Дэвид Кэмерон. Мне очень нравится «Нефть» Пола Томаса Андерсона, работы братьев Коэнов – «Аве, Цезарь», например, гениальный фильм совершенно.

Вопрос от новгородской писательницы, недавно выпустившей первую книгу: насколько над вами довлел успех первой книги и хотелось ли его превзойти?

«Похороните меня за плинтусом» впервые вышла в 1995 году в журнале «Октябрь» и не была особенно замеченной. Хотя я получил за неё премию в тысячу долларов, которую прокутил в Риге. В начале двухтысячных её переиздали в современной библиотеке для чтения. А в 2007 году она снова вышла и уже с большим успехом. Этот год был пиковым для книгоиздательского бизнеса в России. За ним пошёл спад, и о тех тиражах мечтать сейчас бессмысленно. А вот если говорить о содержании, то новая книга мне кажется более значимой. Это история не семьи, а страны на сломе эпохи. А ещё в ней есть момент религиозных исследований. Вот сегодня многие оскорбляются фильмом «Матильда» и можно подумать, что мы такая православная страна. Но, на минуточку, у нас лет тридцать назад за венчание в церкви исключали из комсомола. И при этом отчитывали на собрании: ну как же так, Петров, ну ладно эти суеверные бабки, но ты-то строитель новой жизни. А за печатание Библии вообще можно было сесть. И герой книги хочет верить, но не по написанному, а делая выводы из своей жизни, даже ставя над собой эксперименты. Я считаю, что к вере люди должны приходить осознанно. И эта тема в книге мне кажется важной.

А вы верующий человек?

Да.

Вы, вроде бы, собираетесь снимать «Русскую Матрицу»?

Мне нравятся экшн-фильмы, триллеры, фильмы с элементами фантастики. В 2014 году мы с партнёрами начали работу над этим фильмом. Но быстро выяснилось, что бюджета просто не хватит. То есть, вместо нужного реквизита будет клеёнка, картон. А распустить группу уже невозможно, она работает два месяца. И я предложил: тогда я пишу новый сценарий под этих актёров, а историю забираю себе. И я написал сценарий комедии «Полное превращение», такой совсем… малобюджетной. А историю забрал. Финансирования для неё пока не нашлось. Сейчас мы с художником делаем по ней графический роман. И уже кое-что выложили в Инстаграм.

Во время беседы с читателями Павел Санаев повторил: «Вероятно, нас снова будут ждать перемены. И белое снова станет чёрным, а верх покажется низом». Чтение «Хроник Раздолбая», надеется он, может намекнуть: как прожить эти времена.

P.S. Фильм «Похороните меня за плинтусом» режиссёра Сергея Снежкина стал лауреатом премии «Ника» за 2009 года в номинациях «Лучшая женская роль» (Светлана Крючкова) и «Лучшая женская роль второго плана» (Мария Шукшина).